"Владимир Возовиков. Сын отца своего" - читать интересную книгу автора

Полиной. Плавал-то он без него!
В тот день, когда ему вручили приз, он преподнес Полине цветы. Глядя на
нее, растерянную, со счастливыми глазами, Ермаков, кажется, первый раз в
жизни подумал, как все же легко подарить человеку радость и до чего это
приятно самому. В ту минуту он любил Полину.
Вечером были в кино, и Ермаков проводил ее домой. Но все начало
меняться, едва иссяк разговор о фильме и соревнованиях. Снова досадная
неловкость охватила его, хотя они были теперь одни. Пора было прощаться, а
Ермаков медлил, и она словно ждала, не уходила.
"Знаешь, чего я теперь хочу? - спросила вдруг. - Посмотреть, как ты
живешь. И книги твои... Говорят, ты их пачками скупаешь в военторге. Люблю
книги перебирать, особенно если они зря пылятся. - В голосе ее послышалось
лукавство. - У меня вон соседи по три стены из книг устроили, а сами от
телевизора не отрываются. Книги же, как люди, им общение нужно..." "К
сожалению, вариант с моими книгами отпадает, - холодно ответил Ермаков. -
Во-первых, у меня книги зря не пылятся. Во-вторых, не волен приглашать. Ни
одна женщина, кроме родственниц, не имеет права переступать порога нашего
холостяцкого укрепрайона. Такова воля большинства. Большинство не хочет
привлекать повышенного внимания начальников". "Глупо, - с обидой отозвалась
Полина. - Вечно вы, мужчины, несусветное придумаете. Папа мой тоже выдумщик
был... Говорят, он второй раз не женился только потому, что боялся, как бы
мачеха меня не обидела. Жалко, все близкий человек был бы". - "А где твой
отец?" - "Здесь служил, по соседству, командиром эскадрильи. Мне десять лет
исполнилось, когда с ним случилось... В детдом меня здесь же в городе
устроили, а когда школу закончила, замполит в полк привез... Комнату дали,
на работу устроили, поступила на заочное в институт... Только, знаешь,
привыкать было трудно в папином полку. Забудешься, а тут человек в летной
куртке входит, у меня все из рук валится: папа... В общем, перешла в ателье.
В прошлом году экономический закончила, и теперь, видишь, сама начальница. -
Она засмеялась: - Хлопотно, правда, особенно если клиенты вроде тебя
попадаются. Но мне нравится: все время на людях, всем нужна. Это хорошо,
когда ты на работе нужен, правда?"
Ермаков помолчал, пожал плечами. Она опять тихо засмеялась и стала
рассказывать о летчике из эскадрильи, которой командовал ее отец. Закаленный
холостяк этот летчик, а тут при первой же встрече предложил ей руку и
сердце. "Я ему сказала, погулять, мол, еще хочу, а он мне: "Подожду, но
только сильно не загуливай". Я с ним не встречаюсь, так он мне письма шлет,
все спрашивает: не обижают ли на работе?.. И сегодня письмо прислал,
свидание назначил, а я вот..."
Нечаянным, невольным движением Ермаков дотронулся до плеча девушки, и
она качнулась к нему, коснулась щекой груди. Он стоял неловкий, смущенный, а
она вдруг отстранилась. "Глупый ты. Думаешь, я жалкая? Я и гордой бываю,
когда надо. Только ничего ты не поймешь... И за что я полюбила тебя, как
дура, такого деревянного?"
Ермаков стоял потупясь. Скрипнула дверь подъезда... На втором этаже
звякнули ключи, приглушенно хлопнула дверь, и над головой одиноко вспыхнуло
окно.
Горячий хмель ударил в голову внезапно.
Ермаков вошел в подъезд, медленно поднялся на лестничную площадку
второго этажа, воззрился на белую цифру "5" в черном стеклянном ромбике и