"Владимир Возовиков. Сын отца своего" - читать интересную книгу автора

- Ах, стервецы! Купили генерала. Ну как их теперь станешь ругать?
Оказывается, среди отличившихся на стрельбе в боевом листке называлась
и фамилия командующего:

Чтоб в атаке вражий танк
Захрустел скорлупкой,
Бей по целям точно так,
Как генерал Тулупов!..

И странно было генералу, что коротенькая солдатская похвала оставила в
душе праздничное чувство, словно написали о нем в центральной газете.

3

Ничто, наверное, не мучает человека больше неизвестности. Многое готов
отдать хладнокровнейший из людей, не ведающий за собой ни больших грехов, ни
особых заслуг, чтобы заранее получить ответ на вопрос "зачем?", когда к нему
врывается посыльный и почти испуганно сообщает: "Вас вызывает командир".
Лейтенант Тимофей Ермаков в этом плане составлял исключение из правил.
Надев однажды армейские погоны, он сразу определил преимущества своего
положения. Теперь он не принадлежал себе, всю его жизнь определяли старшие
командиры, а это избавляло его от множества хлопот. Что бы он ни делал, в
каком бы положении ни оказался, уставы и приказы старших прямо и четко
регламентировали ход его действий, нарушать который так же нелепо, как
сходить со спокойного тротуара на мостовую, где катится река машин. Зато в
пределах уставов Ермаков был свободен, как птица в воздухе, знающая
возможности собственных крыльев. Служебные перемещения лейтенантов мало
интересуют, награды и взыскания оставались на совести тех же начальников, а
с собственной совестью у Ермакова разлады бывали редко. Свои грехи он знал
лучше других, заслуги - тоже, и потому-то срочные вызовы его обычно мало
беспокоили. Вызывают, - значит, надо.
Однако столь раннее, уже на следующее после стрельбы утро, появление
посыльного его раздосадовало. К тому же возвратились танкисты с полигона
глубокой ночью, и Ермаков плохо выспался. По плану в этот день ему
предстояло провести танкострелковую тренировку лишь после обеда, и потому он
рассчитывал отдохнуть еще часа два. Ермаков догадывался о причине вызова и
заранее представлял тяжелый взгляд, которым встретит его Ордынцев, долгий
разговор в ротной канцелярии, раздраженные упреки в "своеволии" и
"штукарстве", обидные намеки на неуважение к командиру роты, который на
своей должности "съел зубы" и уж, во всяком случае, не хуже иных скороспелых
умников знает, что позволительно офицеру в присутствии старших, а что нет.
Вероятно, оттого, что предстоящее было ему наперед известно, Ермаков по
дороге в полк думал совсем о другом.
Он думал о жительнице гарнизона по имени Полипа, о затянувшихся,
неопределенных отношениях, которые складывались - или уже сложились - между
ним и этой женщиной, тревожа и смущая его, Тимофея Ермакова, необходимостью
что-то решить наконец: порвать с нею навсегда или?.. Вопрос для него
усложнялся тем, что он до сих пор не мог понять до конца, как оказался
связанным этими отношениями. Пришел в ателье - чего, кажется, проще? - и
заказал китель. Вот только надо же было тому лысоватому мастеру, который так