"Владимир Возовиков. Сын отца своего" - читать интересную книгу автора

подчиненных, опасно назначать даже отделенным.
Полковник смолчал.
Втроем они направились к полевым классам. И тут увидели, как рослый
танкист прикреплял к деревянному щиту цветастый боевой листок. Заметив
начальников, он выпустил листок из рук, и тот, приколотый лишь в одном углу,
свернулся в трубку.
- Комсомольский секретарь? - спросил Тулупов.
- Бывший групорг. Секретарь занят, так я по привычке. - И, спохватясь,
представился: - Наводчик орудия ефрейтор Стрекалин.
- Как стреляли, товарищ Стрекалин?
- Хорошо, товарищ генерал-полковник.
- Что ж не отлично?
- Пушка отклонение дала, внес поправку - вторым срезал мишень.
- А может, руки дрогнули и пушка ни при чем?
Танкист покачал головой, вывернул наружу широченные ладони, словно
хотел доказать, что в таких руках пульт не дрогнет и от прямого попадания
снаряда в танк.
- Это ж наш нарушитель спокойствия, - заметил Юргин. - Спорторгом?то
вас оставили, Стрекалин?
- Так точно, товарищ подполковник.
- Ну, тогда у вас двойная возможность поскорее оправдаться.
Генерал понятливо сощурился:
- Стало быть, комсомольской должности лишили, потому и бывший
групорг?.. Что ж... было бы только желание поправить дела.
Тулупов с интересом следил, как солдат, расправив на щите боевой
листок, по углам его вместо кнопок вдавил в доски короткие гвозди.
- Какой грех за ним? - спросил Тулупов, когда солдат ушел.
- Да вы слышали, наверное, - ответил Юргин. - Это же он в казарме,
когда дневальный задремал ночью, привязал его к табуретке. Тот очнулся,
грохнулся на пол с перепугу, всю роту переполошил...
Тулупов усмехнулся:
- Как же, слышал!
- Так вот, Стрекалин получил увольнительную в город. Спешил, видно, на
свидание и боялся, что за проделку его лишат отпуска, ушел, никому ничего не
сказав. Построили роту: "Чьих рук дело?" Люди молчат. Вы знаете Ордынцева,
он трусами всех обозвал, и тогда дружок Стрекалина - механик-водитель - взял
вину на себя. А через два часа сам Стрекалин возвратился, своего взводного
Ермакова подводить не захотел: "Виноват я". Что там поднялось! Ордынцев уж
было решил наказать обоих, Стрекалина и его дружка, а заодно и взводного:
мол, покрываете друг друга, истины от вас не добьешься!
- Зато теперь дневальные спать на службе не будут.
- Это точно. Только вот отношения у Ордынцева с Ермаковым испортились.
Ордынцев и раньше не баловал лейтенанта, а тут вроде начал личные счеты
сводить. Может, в другую роту Ермакова перевести?
- Не торопитесь, - сухо ответил генерал. - У Ермакова, знаете сколько
еще будет Ордынцевых, Юргиных, Степанянов, да и Тулуповых тоже! И если
первый въедливый начальник затуркает его, значит, он того стоит. Да и не
верю, чтобы Ордынцев стал счеты сводить.
Разговаривая с подполковником, Тулупов посматривал на боевой листок и
вдруг сделал шаг к щиту, засмеялся: