"Владимир Возовиков. Осенний жаворонок" - читать интересную книгу автора

подруг, видимо, заприметивших его взгляды, может все исковеркать - Наталка
покраснела до слез, - и он поспешно сказал: "Наталка, наверное, лучше знает,
кого ей задержать и до какого часа. - Тут же с шутливой строгостью погрозил
девчатам: - Однако насчет рядовых и сержантов моего условия не нарушать: в
двадцать четыре у них поверка, не испытывайте их на разрыв между любовью и
долгом, помните о завтрашнем дне. Вот лейтенантов разрешат и дольше
подержать - они уже вполне самостоятельные люди, пока не оженились". "Даешь
лейтенантов!" - озорно выкрикнула одна из студенток под общий смех. "Не
забывайте, коллегини, - шутили парни-студенты, - что и мы ныне не простые
полуагрономы и полуинженеры, но также полулейтенанты запаса. Глядите,
придется кусать локотки, как станем полными"...
Смеющиеся студенты ушли, и Батурину стало тревожно. Может быть, потому,
что Наташа ни разу не оглянулась. Не от этой ли тревоги он поторопился в
первый же вечер: "Наташа, выходите за меня замуж", - это было сказано при
возвращении из клуба, где они и станцевали-то всего разок. Ее отшатнувшееся
плечо, удивленное восклицание, минута тишины, нарушаемой звуком осторожных
шагов в темноте деревенской улицы, потом вопрос: "Вам что, не повезло с
кем-нибудь, и вы спешите жениться от отчаяния, назло?" Батурин засмеялся, не
обижаясь на ее слова: "До сих пор мне скорее везло"...
У крыльца просторного деревенского дома, выделенного под общежитие
студентов, тлели огоньки папирос, тихо наигрывала ротная гармонь,
приглушенно звучали молодые голоса. Среди них Батурин улавливал и знакомые -
тянут парни до последней минуты, а потом помчатся со всех ног к отбою,
только и останется времени сапоги обмахнуть от пыли - для старшины. Его
появление поторопило бы иных ухажеров, но в тот час не хотелось Батурину
лишать своих ребят лишней минуты радости. Начал прощаться, не доходя до
крыльца.
"А я не сержусь на вас, - сказала Наташа. - Только вы пока не говорите
об этом". - "Пока... Согласен до завтра. А послезавтра захотел бы, да не
скажу - далеко буду". - "Так скоро! Говорили же, до конца вместе будем
работать". - "Наташа, можно, я напишу вам?"... Ему не пришлось испытывать
себя молчанием и одного дня: роту отозвали с работ ранним утром. Все
догадывались, чем это вызвано. На востоке стало неспокойно.
Много лет потом Батурину не пришлось напоминать ей, что он военный, а
значит, в любой час, посреди праздника или отпуска, семейного торжества или
горя, его могут отозвать категорично, немедленно и надолго...
После нескольких месяцев переписки, при второй встрече, она спросила:
"Как же мне быть? Я ведь заканчиваю сельскохозяйственный - неужто училась
зря?" Он взял в ладони ее лицо, близко заглянул в серые растревоженные
глаза: "Ты не зря училась. Войска стоят не в одних столицах и больших
городах".
Профессиональный военный, он ставил свое дело превыше любого другого,
но память крестьянского сына говорила ему, что профессия его жены -
заглавная на земле. Немало удивил Батурин начальников и кадровиков, когда
согласился пойти с должности ротного командира на нижестоящую, и только ради
того, чтобы поменять большой город на маленький гарнизон вблизи
железнодорожной станции, затерянной в сибирской лесостепи. Там они и
начинали с молодой женой совместную жизнь и работу. Он - помощником
начальника штаба батальона (была такая, не очень определенная для мирного
времени и не слишком авторитетная должность), жена - агрономом в крупном