"Владимир Возовиков, Владимир Крохмалюк. Сиреневые ивы (про войну)" - читать интересную книгу автора

чужих теней. Крики, стоны, оборвавшаяся команда на чужом языке.
Передние гитлеровцы успели убежать от осколков, они совсем рядом.
"Коли!" - командует Фальтис. У саперов винтовки, им в таких переделках
сподручнее действовать штыком, но у меня автомат. Длинной очередью
встречаю подбегающие фигуры, они исчезают, но тотчас сбоку, рядом,
возникает еще одна. Догадываюсь, что не успею повернуть ствол, и
наотмашь бью прикладом, целя в голову. Тупой удар, вскрик, гитлеровец,
споткнувшись, катится в темноту... Больше автомат мне не пригодился. В
селе еще стреляли, а у нас было тихо...
Да, в Иванковцах перестрелка шла тогда почти до утра. Но это, по
существу, был бой по очистке уже захваченного населенного пункта.
Победа бригаде досталась легко, а трофеи были изрядные. Бригада
захватила штабные документы 282-й пехотной дивизии, действующий узел
связи, сотни три пленных, много оружия и машин. Передовой отряд
бригады занял рощу севернее Иванковцев, открыв путь наступления на
Чигирин.
...Отдых мой был недолог. Да и трудно назвать отдыхом сон, в
котором мерещились блескучие разрывы гранат, горящие фигуры людей,
стоны, хрип, крики. Когда оперативный дежурный коснулся моего плеча, я
мгновенно вскочил, протер глаза и с изумлением увидел, что майор
Кривопиша был на своем обычном месте в штабном автобусе. Судя по его
виду, никакой "сабантуйной" ночи и не было. В автобусе пахло плавленым
сургучом. "Очнулся? - спросил майор. - Расписывайся! Серия "К" - лично
командиру корпуса. Боевое донесение комбрига. О прибытии в штаб
корпуса доложишь по телефону. Оттуда привезешь документы, какие дадут
в оперативном отделе. Перед выездом позвонишь. Давай карту: вот
маршрут, - прочертил красным карандашом. - Рощи объезжай: в них могут
быть бродячие фрицы. Бигельдинов с пикапом и два автоматчика ждут
около автобуса. Все ли понял?" - "Так точно!" - "Повтори!" Я повторил.
"Правильно! - И, посмотрев на часы, кивнул: - Действуй".
Осмотрев пакет, я вышел из автобуса и сразу увидел пикап. Ко мне
четко подошел шофер и доложил: "Товарищ младший лейтенант! Ифрийтор
Баязит Бигильдинов прибыл в ваше распоряжение". Ефрейтор был невысок,
ловок в движениях. По его акценту и чертам лица я понял, что он по
национальности татарин. Синий комбинезон, видневшийся из-под
аккуратной шинели, делал его похожим на кавказскую девушку в
шароварах. Рядом с машиной стояли два автоматчика. Один из них,
высокий блондин, лет тридцати с пышными пшеничными усами, чисто выбрит
и подтянут. На нем все тщательно подогнано - от шапки-ушанки до
кирзовых сапог. Над срезом воротника гимнастерки - ослепительно белая
полоска. Позже я узнал, что подворотнички он менял ежедневно, в любой
обстановке. Фамилию его я, кажется, так и не узнал, потому что в штабе
его все, вплоть до командира, звали Иваном Семеновичем. А причина тому
- особое уважение этого парня к народному артисту Козловскому, о
котором он мог говорить без конца. У него был приятный лирический
тенор, и он постоянно участвовал в бригадной и даже корпусной
самодеятельности. "Иван Семеныч" был культурен в обращении. От
"сабантуйных" дел не отказывался, но и не напрашивался на них. Под
бомбежками и обстрелами вел себя достойно.
Другой автоматчик - командир отделения младший сержант Васин,