"Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов. На перекрестках времени (Авт.сб. "Очень далекий Тартесс")" - читать интересную книгу автора

Жан-Жак собирался отвезти свою мраморную богиню обратно, и мы хотели
поймать... вернее, застать его на месте... Словом, нам нужно было кое-что
выяснить.
Ночь была довольно темная. Сквозь облачное покрывало процеживалось
ровно столько лунного света, сколько требовалось для того, чтобы в
двадцати метрах отличить человека от дерева. Слабо белел ангар, площадка
перед ним, мокрая от недавнего дождя, слегка отсвечивала.
Мы долго ждали, укрывшись в тени деревьев, и порядочно озябли. Виктор
беспрерывно шмыгал носом и бормотал что-то относительно ночного зефира,
который струит эфир, хотя он не хуже меня знал, что гипотеза эфира давно
уступила место теории поля. Леня Шадрич был тих и задумчив. Джимка,
вызвавшийся провожать меня, немного нервничал, вздрагивал при каждом
шорохе и чуть слышно скулил.
Я уж думал, что ничего сегодня не будет, когда вдруг послышалось
далекое ворчанье мотора. Через десять минут на площадку перед "стойлом"
выехал автокран, слабенько высвечивая себе дорогу подфарниками. Под
стрелой крана покачивалось на тросах нечто громоздкое. Мы притаились и
наблюдали. Шадрич довольно громко лязгнул зубами - кажется, его била
дрожь. Да и у меня, признаться, что-то тряслось внутри, должно быть,
поджилки. Слишком уж фантастическим выглядело это ночное представление.
Из кабины автокрана вышел человек в плаще и шляпе. Он осмотрелся и
отпер ворота "стойла". Затем мы услышали, как заработал мотор крана.
- Пошли, - сказал я, и мы тихонько перебежали к воротам "стойла".
Я заглянул внутрь в тот самый момент, когда раздалось характерное
низкое пение автомата предметного совмещения. Ника, обернутая рогожами,
исчезла в грузовом отсеке. На мостике СВП появился Жан-Жак. Он сказал дядя
Степе, высунувшемуся из кабины автокрана:
- Поезжайте, Степан. Встречать не нужно.
Автокран задним ходом выехал из ангара, а Жан-Жак спустился с мостика,
чтобы запереть ворота изнутри.
Дальше медлить было нельзя. Не затем мы мерзли тут полночи, чтобы
увидеть, как Жан-Жак улетит по своим загадочным делам, махнув на прощание
голубым платочком. Дядя Степа заметил нас, выехав из ворот, лицо у него
было испуганное. Я приложил палец к губам - молчи, мол, и шагнул в ворота,
но Джимка опередил меня.
- Пшел вон! - услышал я сдавленный голос Жан-Жака.
Джимка подбежал к нему, ласково виляя хвостом.
- Пошшел вон! - Жан-Жак огляделся, должно быть, в поисках чего-нибудь,
чем можно метнуть в собаку, и увидел меня, а за мной безмолвные фигуры
Виктора и Шадрича.
- Так, - сказал он, помолчав. - Что вам здесь нужно?
Ей-богу, я малость оробел, услышав его начальственный голос.
- Добрый вечер, Иван Яковлевич, - стесненно сказал я и прокашлялся.
Конечно, глупее этой фразы ничего нельзя было придумать. - Куда это вы
собрались?
- Что за скверная манера подсматривать? - строго сказал он. - Мало ли
какое у меня задание, я не обязан вам докладывать. Сейчас же идите по
домам.
Вот как! Мы же еще и виноваты...
- Позвольте, - вступил в разговор Виктор. - Вы хорошо знаете приказ о