"Арсений Васильевич Ворожейкин. Над Курской дугой ("Истребители" #2) " - читать интересную книгу автора

кустиками бровей образовалась упрямая складка, губы плотно сжались. Он
приготовился слушать замечания.
- Ошибки все те же: большой разрыв между фигурами, не получается
единого комплекса в пилотаже. А главное, нет свободы, стремительности в
фигурах, чувствуется напряженность, заметно, что вы порой задумываетесь, как
и что делать дальше... Потом разберем все подробно.
Из новичков Выборнов пилотировал лучше всех, и можно было, конечно,
ограничиться похвалой, но я к нему предъявлял более высокие требования, чем
к другим: хотел взять к себе в напарники, ведомым.
- Как при посадке? Не мешает ли снег? - поинтересовался Иваненков.
Ноябрь стоял в этих краях малоснежный. Потом вдруг понесла метель, и
зима прочно легла на землю. Новички первый раз летали при снежном покрове.
Даже для опытных летчиков это было не безразлично.
Частенько, делая первые полеты в зимних условиях, летчики неточно
определяют расстояние до земли. Это ведет к авариям. Для безопасности во
всех наставлениях предусматриваются провозные на учебно-тренировочном
истребителе с двухместным управлением. У нас такого самолета не было, и
вылетали без провозных.
- Земля у меня постоянно находится на одном месте, - не без
подчеркнутой самоуверенности ответил Выборнов.
Потом командиру эскадрильи докладывал летчик Саша Гусь, человек с вялым
характером. Полеты он осваивал медленнее других, зато прочно. Замечаний
получил больше, чем Выборнов, хотя летал неплохо. Саша Гусь хорошо
производил взлет и посадку. В строевых частях, как и в школе, о выучке
летчика чаще всего судили по взлету и посадке. И вполне понятно, отчего так
получалось. Взлеты и посадки давали наибольшее количество происшествий.
Поэтому к другим элементам пилотирования подходили снисходительно. Сложили
даже поговорку: "Хорошо летает, посмотрим, как сядет". Боевая
действительность, наказывая кровью за упущения в учебе, диктовала свои
требования.
Последним был Гриша Тютюнов. Он приехал на фронт сразу же после
окончания военного училища, подготовлен слабее других. Ему просто еще нужно
научиться уверенно летать.
- Я попрошу, товарищ капитан, давать мне побольше полетов, - робко
проговорил Григорий, обращаясь к командиру эскадрильи.
Тютюнов красив, статен. Черные глаза, смуглое лицо, темные, как крыло
ворона, волосы придавали ему цыганский вид. В характере же чрезмерно много
чего-то тепличного, нерасторопного, так несвойственного истребителю. У
летчика еще много было ошибок, и мы, конечно, планировали ему больше
полетов, чем остальным.
Иваненков и Гришу спросил, какой видит при посадке землю. Потом,
отпустив летчиков, решил слетать сам.
Прежде чем идти к самолету, Иван Алексеевич издал тяжелый вздох.
"Неужели опасается за полет?" - подумал я и, когда он попросил рассказать об
особенностях посадки на снег, мне стало ясно: его действительно беспокоит
это обстоятельство.
После возвращения из госпиталя Иван Алексеевич уже не раз поднимался в
воздух. Полеты не отличались чистотой, замечалось много погрешностей.
Чувствовался перерыв. Иваненков только перед войной кончил военную школу и в
мирное время не успел войти в строй. Воевать тоже ему довелось не так уж