"Арсений Васильевич Ворожейкин. Над Курской дугой ("Истребители" #2) " - читать интересную книгу автора

душевное равновесие.
Успокоившись, внимательно наблюдаю за происходящим. Как найти свой
аэродром после боя - это меня не тревожит: накануне все оглядел с воздуха и
обдумал. По железной дороге Торжок - Ржев, которая сейчас стелется левее,
всегда можно восстановить ориентировку.
Пятерка Ил-2 в плотном строю клина плывет на небольшой высоте. Мы летим
сзади штурмовиков попарно уступом влево. Строй разомкнут: это не отвлекает
внимания на пилотирование в группе, и летчики имеют возможность наблюдать за
всем, что делается вокруг. А маневренность? Тоже ничем не стеснена. Каждый
отдельно и все вдруг могут в любую сторону развернуться, не мешая никому.
Чем же отличается сейчас боевой порядок от времен Халхин-Гола? В парном
построении и разомкнутости. В 1939 году мы уже применяли эшелонирование
групп по высотам. Жаль, что сейчас этого нет.
Вдали от дыма и гари волнами туманится горизонт. Близок фронт. Чуть
левее в лучах солнца заблестели колокольни оккупированного Ржева. Значит,
враг совсем близко. В прозрачном воздухе противника нет. Мне не терпится
увидеть линию фронта, и я смотрю вниз.
Волга! Знаю - внизу немцы. Но где же они? Кроме леса, изрытой земли и
полусожженных деревень ничего не видно. По расчету, передний край должен
быть где-то под нами.
Чтобы с воздуха читать расстилающуюся карту войны, нужно не только по
бумаге изучить расположение войск, а, как говорят, "врасти" в наземную
обстановку. Только многократные полеты позволяют понять эту своеобразную
географию.
И вот фронт сам заговорил. Черные рваные хлопья зенитных разрывов
повисли между самолетами. Штурмовики, словно ожидавшие этого "сигнала",
разом перешли в пикирование. Не теряя высоты, следуем за "илами".
Наблюдаю за небом: где-то в нем таится опасность. Глаза неуверенно
разглядывают небесную синеву, густую и неприятную. Кажется, небо прячет
врага где-то в своей бездонной глубине. Я лихорадочно кручу головой, нервно
озираясь вокруг. "Ничего, привыкай, - говорю себе, стараясь упорядочить свои
действия. - Главное теперь - ничего не упустить в воздухе". На землю
смотреть незачем - с ней связи нет.
Высоко в стороне увидел две плывущие тени. Очень быстро они приобрели
очертания самолетов с длинным, тонким фюзеляжем - у нас таких не было.
"Мессершмитты"? Сейчас начнется бой! Деловая сосредоточенность сразу
овладела мной. Безрассудного задора, какой охватывает в таком случае
новичка, еще не познавшего беспощадные клещи воздушного боя, у меня не было.
Халхин-Гол не пропал даром. Там в первом бою я весь горел нетерпением и, как
ребенок, не испытавший боли от огня, больше резвился, чем соображал. Идя в
атаку тогда, был, кажется, готов держать в руках знамя и кричать "ура".
Сейчас же весь насторожен, чуток и понимаю, что к чему. Немедленно
помахиванием крыльев сообщаю об опасности ведущему.
Всматриваюсь, нет ли где еще "худых", как мы называли Ме-109. Нет - не
видно. Только пара кружится над нами. Почему же не атакует? Смотреть
внимательней!.. Через одну-две минуты блеснули еще четыре самолета. Только я
хотел предупредить Купина, как пара стремительно, точно ястребы, бросилась
на нас. Дмитрий Иванович круто развернулся на атакующих. "А четверка со
стороны солнца?" - забеспокоился я. Она тоже резко перешла в пикирование,
нацелившись на "илов". Конечно, так согласованно враг мог действовать только