"Андрей Воронин. Рукопись Платона ("Княжна Мария" #04) " - читать интересную книгу автора

заплесневелыми книгами в кожаных переплетах и пергаментными свитками, на
коих болтались, как мне показалось, печати. Клянусь вам, святой отец, это
было такое зрелище, что я даже позабыл о своем отчаянном положении. Не знаю,
откуда взялись силы, но мне удалось оттолкнуться здоровой ногой от пола. Я
почти дотянулся до лежавшей в двух шагах от меня груды золота. Алчность,
скажете вы, но не надо забывать о том, что я всего-навсего солдат, не
получивший за свое беззаветное служение императору ничего, кроме мук,
унижений и увечий.
Так вот, мне почти удалось дотянуться до золота. В это самое мгновение
очередной удар сотряс подземелье. Рвануло где-то совсем недалеко. Огромный
камень, сорвавшись со свода, с фантастической точностью обрушился прямо на
тлеющий фитиль, погасив его. Стало темно, и в этой темноте я услышал, как
рушатся стены. Пыль забила мне рот и ноздри; я решил, что сейчас задохнусь.
Что-то тяжелое, неимоверно твердое и угловатое обрушилось на мою левую руку,
я почувствовал невыносимую боль, услышал хруст ломающихся костей и закричал,
не слыша собственного крика в адском грохоте обвала. Затем что-то ударило
меня по затылку, и я лишился чувств.
Он замолчал, заново переживая давний кошмар.
Иезуит терпеливо ждал продолжения, с невольным сочувствием разглядывая
его жалкую фигуру. Кувшин с вином уже опустел; калека, окончательно
забывшись, снова вынул кисет и, привычно орудуя одной рукой, набил трубку.
Окутавшись облаком табачного дыма, он откинулся назад, опершись лопатками о
бугристую каменную стену. Глаза его опустели, обратившись в себя. Поняв, что
продолжения можно и не дождаться, иезуит первым нарушил молчание.
- Рассказ ваш внушает ужас и удивление, сын мой, - осторожно произнес
он. - То, что вы остались живы после столь суровых испытаний, и впрямь
наводит на мысль о чуде.
- Это действительно было чудо, - очнувшись от своего транса, согласился
калека, - и сотворила его святая Дева Мария. Вот только я никак не возьму в
толк, зачем она это сделала. Ведь она не могла не знать, что все закончится
именно так.
- Пытаясь толковать волю Господню, легко впасть в ересь, - заметил
иезуит. - Я не берусь это делать, да и вам не советую.
- Но и закрывать глаза на подаваемые свыше знаки было бы, по меньшей
мере, глупо, - возразил бывший лейтенант.
- А были знаки? Я имею в виду, иные, кроме видения святой Девы?
- Представьте себе, святой отец, были. Очнувшись от холода и
нестерпимой боли, я попытался выбраться из каменной западни, в которую
угодил стараниями проклятого мясника. Понятия не имею, как мне это удалось.
Вот уж это действительно было чудо! По-моему, большую часть пути я проделал
в беспамятстве, беседуя с Девой Марией и ангелами, как с добрыми
попутчиками, и пребывая в полной уверенности, что умираю.
Отец-иезуит перекрестился - впрочем, не слишком демонстративно, почти
украдкой.
- Утром меня подобрали во дворе солдаты русской похоронной команды, -
продолжал калека. - Ума не приложу, почему они меня не закопали... Словом,
придя в себя на следующий день, я обнаружил, что все еще сжимаю в кулаке
клочок пергамента. Очевидно, я схватил его, когда пытался дотянуться до
золота, которое лишь на миг мелькнуло передо мной в пыли и дыму рушащегося
подземелья. Дьявол! Почему я не схватил хотя бы пригоршню монет вместо этого