"Андрей Воронин. Повелитель бурь ("Слепой" #24) " - читать интересную книгу автора

до дела дошло, так что же - в кусты? Удодыч, между прочим, и не обещал, что
все время будет рядом. У него, у Удодыча, наверняка есть своя собственная
задача, потому что, если бы нужно было всего-навсего развести костерок, он
управился бы с этим один, без Ивана. Недосуг ему с Иваном нянчиться, он свою
работу делает. Делает и думает, между прочим, что Ваня Зубов в это время
занят тем же, что и он - выполняет взятые на себя обязательства.
Записываться в волосяные гниды, терять остатки самоуважения и подводить
соседа Ивану не хотелось. Он присел на корточки возле груды хвороста и
принялся сгребать в кучку сухую траву, прошлогодние листья и веточки,
которые помельче. Потом он вспомнил, что у него с собой имеется кое-что
получше прелых листьев, и вынул из заднего кармана джинсов сложенный
вчетверо журнал "Техника молодежи" за тысяча девятьсот восьмидесятый год.
Этой "Техники молодежи" у него в гараже хранилась целая пачка, когда-то Иван
просто обожал такое чтиво и был постоянным подписчиком журнала. Правда, с
тех пор утекло уже очень много воды, и теперь толстенная подшивка
драгоценного журнала служила Ивану, в основном, источником бумаги для
бытовых нужд. Первое время он еще откладывал в сторону страницы, на которых
были напечатаны произведения советских и зарубежных фантастов, а потом
махнул рукой: что толку в этих сказках? Сплошное вранье, запудривание
мозгов. Вся эта писанина только на то и годится, чтобы селедку в нее
заворачивать.
Он неаккуратно выдрал из журнала несколько страниц, скомкал их, чтобы
лучше горели, присыпал бумажный комок мелкими веточками и чиркнул спичкой.
Старая толстая бумага горела неохотно, но, когда пламя добралось до
хвороста, дело пошло веселее. Сухие ветки вспыхивали одна за другой -
быстро, радостно, словно только того и ждали. Бледное при дневном свете
пламя взметнулось сантиметров на пятнадцать и тут же опало, мгновенно сожрав
мелкий хворост. Иван заторопился и второпях навалил в костер слишком много
толстых сучьев. Пламя мигнуло в последний раз и погасло, оставив после себя
только тонкую струйку едкого белого дыма. Иван присел на корточки и принялся
дуть на тлеющие угольки. У него сразу закружилась голова - очевидно, давала
знать несусветная жара. Тогда он сменил тактику: снова сел на корточки и
принялся размахивать журналом, действуя им, как веером. Погасший было огонек
снова поднял голову, окреп, лизнул голую серую древесину. Старая кора
скукожилась, почернела и вспыхнула, как трут. Иван продолжал ожесточенно
работать журналом, раздувая пламя и между делом прикидывая, есть ли у
Удодыча в машине топор, лопата и огнетушитель на случай, если затеянная ими
проверка даст отрицательный результат, и сюда никто не приедет, чтобы
потушить огонь.
Потом он вдруг почувствовал, что, кроме него, на прогалине есть кто-то
еще. Иван не слышал ни малейшего шума, кроме потрескивания огня, и не видел
никакого движения, кроме пляски бледных язычков пламени и струек белого
дыма. Но за спиной у него явно кто-то стоял, и, не успев даже удивиться или
испугаться, Иван обернулся, уверенный, что увидит Удодыча.
Никакого Удодыча позади не оказалось.
Первым делом Иван увидел глаза. Их было почему-то целых четыре штуки:
два, как и положено, располагались по горизонтали, слегка затененные сверху
лакированным козырьком форменной фуражки, а еще два слепо таращились на
Ивана огромными, черными, поставленными по вертикали, как лампы в светофоре,
пустыми зрачками. До него не сразу дошло, что он смотрит прямиком в стволы