"Константин Воробьев. Это мы, господи!.." - читать интересную книгу автора

громыхнула открываемая дверь, ведущая в коридор. Мрачный, в полутьме он
казался нескончаемо длинным. В строгом порядке друг против друга густо
маячили железные двери камер. "33", "35", "37", "39", "41" - пестрели жирные
нечетные номера с противоположной Сергею стены. Перебросившись короткими
фразами с коридорным смотрителем, сопровождавший Сергея вышел. Коридорный
подвел Сергея к камере с цифрой "39". Огромный, похожий на пистолет ключ
долго торкался около отверстия замка, выстукивая своеобразную азбуку Морзе.
Наконец замок щелкнул, тяжелая железная дверь бесшумно открылась, и Сергей
вошел в камеру. Там царил полумрак и вырисовывались мутные пятна лиц
заключенных. Сергей нерешительно попятился в угол и уперся ногой в киснувшую
там парашу.
- Осторожно, отец, утонешь! - услышал он веселый голос.
- Вы русские? - обрадовался Сергей.
- Тут, дядя, со всех концов... и не принято расспрашивать - как, когда,
откуда... понял?
В первый же вечер Сергей был тщательно посвящен в тайну жизни
заключенного. Во-первых, он получит вот такие же, как у всех, серый халат и
колпак на голову, деревянные башмаки, матрац, миску и ложку. По утрам в
шесть часов он будет получать сто пятьдесят граммов хлеба, в обед и вечером
- по пол-литра теплой воды. Завтра его, наверное, поведут на допрос в
гестапо. И если он вернется оттуда, то дня через три, после переваривания
резиновых бананов, пойдет на работу на сахарный завод, что в четырех
километрах от Паневежиса.
Ночью, когда глаза Сергея мозолила оловянная темнота камеры, рука
соседа осторожно толкнула его в бок.
- Не спишь, земляк? - послышался шепот.
- Нет.
- Слушай: поведут на допрос, то... если заведут в подвал такой с водой
- не бойся. По грудь только. Ну, само собой, холодная вода и тело режет
так... Теперь: налево что дверь - там стреляют... Только мимо головы, на
вершок так... Словом, дураков ищут, понял? Ну, так ты понимаешь... пожилой
человек... выдавать там кого - не надо... Сам знаешь...
Шепот затих, и минуту лежали молча. Сергей грустно улыбнулся в темноту
словам: "пожилой человек... сам знаешь".
- Как ты думаешь, сколько мне лет? - спросил он соседа.
- Ну, сколько есть... Тридцать восемь, сорок, может...
- Через двадцать дней примерно мне исполнится двадцать три...
- Да ну-у? - удивился сосед и приподнялся на локоть. - Ох и испаскудили
ж тебя, парень!..
В шесть часов в коридоре загремел бак с "завтраком". Заключенных
выпускали покамерно, и они, получив "довольствие", ныряли обратно в камеры.
В семь часов тюрьма выходила на работу.
...Камера Сергея насчитывала одиннадцать шагов в длину. Налево от
дверей по всей стене протянулись двухэтажные нары. Направо - длинный узкий
стол и в углу - параша. Свободного прохода было ровно на два человека.
Оставшись один, Сергей принялся сочинять свои показания в гестапо. Да, он
бежал с транспорта, когда их везли с фронта, только что взятых в плен. Ни в
каком лагере не был. Фамилия - Руссиновский. Имя Петр.
Медленно и нудно текут минуты. Ни единый шорох, ни малейший звук не
проникает в камеру. Под самым потолком лепится окно. Даже высокий Сергей не