"Константин Воробьев. Это мы, господи!.." - читать интересную книгу автора

- Мантиль ап! Ап, шнелль! {Шинель снимай! Снимай, быстрей!}
Сергей снял шинель. Торопливо немец облапал его карманы. Вдруг его
рука, дрогнув, замерла на грудном кармане гимнастерки.
- Вас ист дас? О, гут, прима! {Что такое? О, хорошо, красиво!} -
осклабился он, рассматривая массивный серебряный портсигар. Это был подарок
от друзей ко дню двадцатилетия Сергея. Затейливый вензель из инициалов
хозяина распластался на крышке. На внутренней ее стороне были выгравированы
в шутку слова: "Пора свои иметь". Углубление этих букв было залито черной
массой, и бравший папиросу из портсигара непременно прочитывал это
назидание.
Сергей грустным взглядом проследил, как портсигар утонул в кармане
зеленых измызганных брюк.
- Это же память!
- Вас бамат?
- Память, знаешь, скотина?!
В полутьме немец видел, как лицо военнопленного покрылось меловым
налетом, и, рванув пистолет, со страшной силой опустил его на висок
Сергея...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Декабрь 1941 года был на редкость снежным и морозным. По широкому шоссе
от Солнечногорска на Клин и дальше на Волоколамск нескончаемым потоком тек
транспорт отступающих от Москвы немцев.
Ползли танки, орудия, брички, кухни, сани.
Ползли обмороженные немцы, напяливая на себя все, что попадалось под
руку из одежды в избе колхозника.
Шли солдаты, накинув на плечи детские одеяла и надев поверх ботинок
лапти.
Шли ефрейторы в юбках и сарафанах под шинелями, укутав онучами головы.
Шли офицеры с муфтами в руках, покрытые кто персидским ковром, кто
дорогим манто.
Шли обозленные на бездорожье, на русскую зиму, на советские самолеты,
штурмующие запруженные дороги. А злоба вымещалась на голодных, больных,
измученных людях... В эти дни немцы не били пленных. Только убивали!
Убивали за поднятый окурок на дороге.
Убивали, чтобы тут же стащить с мертвого шапку и валенки.
Убивали за голодное пошатывание в строю на этапе.
Убивали за стон от нестерпимой боли в ранах.
Убивали ради спортивного интереса, и стреляли не парами и пятерками, а
большими этапными группами, целыми сотнями - из пулеметов и
пистолетов-автоматов! Трудно было заблудиться немецкому солдату,
возвращающемуся из окрестной деревни на тракт с украденной курицей под
мышкой. Путь отступления его однокашников обозначен страшными указателями.
Стриженые головы, голые ноги и руки лесом торчат из снега по сторонам дорог.
Шли эти люди к месту пыток и мук - лагерям военнопленных, да не дошли,
полегли на пути в мягкой постели родной страны - в снегу, и молчаливо и
грозно шлют проклятия убийцам, высунув из-под снега руки, словно завещая
мстить, мстить, мстить!..
...Сергей открыл глаза и встретился ими с волосяной рыжей глыбой,