"Андрей Воронин, Максим Гарин. Личный досмотр ("Комбат") " - читать интересную книгу автора

раньше времени. Особенной беды в этом не было, просто эту дорогу Рублев не
очень любил: через пару кварталов переулок превращался в совершенно
неосвещенное ущелье между двумя бетонными заборами. На опасности, которые
могли подстерегать неосторожного путника в этой темной щели, Комбату было
наплевать, да и не должно быть там никаких опасностей, поскольку этой
дорогой почти никто не ходил. Просто место это всегда навевало на Бориса
Ивановича тоску, серую, как бетонные стены по обе стороны. "Ну не
возвращаться же теперь", - подумал он и двинулся дальше.
Впереди обозначился стоявший у обочины микроавтобус.
Капот его был поднят, и под ним с приглушенными ругательствами возился
водитель, подсвечивая себе спичками. До ближайшего фонаря было метров
двадцать, а на улице уже основательно стемнело. "Вот бедолага", - подумал
Рублев и ускорил шаг.
- Какие проблемы, друг? - спросил он, подходя и через плечо водителя
заглядывая под капот.
Водитель вздрогнул от неожиданности и повернулся.
- Никаких проблем, - почему-то шепотом ответил он.
- Да ладно тебе, - добродушно сказал Рублев, преисполненный желания
помочь ближнему в беде. - Давай помогу. Ковыряешься тут, как курица в
навозе...
- Спасибо, я справлюсь, - все так же тихо сказал водитель. На лице его
отразилась сильнейшая неприязнь, которая очень не понравилась Комбату.
- Как хочешь, - сказал он. - Я просто хотел помочь. Посветить,
например...
- Слушай, мужик, - прошипел водитель, упираясь в грудь Бориса Ивановича
рукой и отталкивая его от машины, - перестань орать и иди отсюда.., пока я
тебе не засветил.
Говоря, он продолжал толкать Комбата в грудь, оттесняя от машины и
почему-то все время косясь на окна соседнего дома.
- Да успокойся ты, блаженный, - тоже начиная раздражаться, громко
сказал Рублев. - Руки убери, а то как бы чего не вышло.
- Да тише ты, козел, - яростно прошипел водитель. - Быстро вали отсюда.
Ты знаешь, с кем разговариваешь?
- Да мне плевать, - нарочно еще больше повышая голос, ответил Рублев.
Раздражение, подспудно копившееся на протяжении многих дней, вдруг подкатило
к горлу тугим комком и ударило в голову. Он понимал, что не прав и явно
лезет не в свое дело, но, черт возьми, он ведь просто хотел помочь! И потом,
чем это занимается здесь водитель фургона, раз ему мешает шум? - Не знаю,
кто ты, и знать не хочу! Квартирки чистим, а?
В последний момент он успел заметить, как водитель стрельнул глазами
куда-то мимо его плеча, и резко отскочил в сторону, наугад нанося удар
согнутой рукой. Его локоть врезался во что-то мягкое и податливое, за спиной
зашипели от боли, и под ноги Комбату, тускло блеснув в свете далекого
фонаря, свалился одноразовый шприц. Вид этой безобидной на первый взгляд
штуковины привел Рублева в неистовство: он еще не забыл, как его подсадили
на иглу, и до сих пор время от времени ощущал последствия того
достопамятного происшествия. Коротко взревев, он одним ударом пудового
кулака завалил подкравшегося сзади человека, который все еще качался у него
за спиной, держась обеими руками за живот.
Тыл очистился, но вот водитель явно не собирался покидать поле боя: