"Андрей Воронин, Максим Гарин. Личный досмотр ("Комбат") " - читать интересную книгу автора

отскочив в сторону, он сунул правую руку за отворот своей джинсовой куртки.
В Бориса Ивановича стреляли столько раз, что испытывать это пакостное
ощущение снова он не хотел даже из любопытства. Швырнув в водителя куртку,
которую все еще держал в левой руке, Комбат прыгнул вперед. Водитель
отмахнулся от куртки свободной рукой, но Рублев уже был рядом с ним и нанес
два сокрушительных удара: по корпусу и в голову. Он почувствовал, как под
его кулаком коротко хрустнули ребра, а в следующий миг водитель с грохотом
врезался своей дурной головой в жестяной борт фургона.
Комбат остановился, с шумом выдохнул через нос и наклонился, чтобы
подобрать свою куртку. На глаза ему снова попался шприц, и Рублев с
наслаждением растоптал его подошвой ботинка. Ему было совсем не интересно
знать, чем именно был наполнен шприц.
Падая, водитель успел-таки вынуть руку из-за пазухи.
Он лежал на спине, широко раскинув руки в стороны и неловко подвернув
голову, и Комбат с удивлением разглядел между пальцев его правой руки не
пистолет, а какой-то блокнот.., или не блокнот? Он наклонился, чтобы поднять
маленькую книжицу в твердом коленкоровом переплете, и еще раньше, чем его
пальцы коснулись гладкой обложки, понял, что это.
Это было удостоверение, служебное удостоверение.
Его охватило уныние.
Опять!
Воистину, подумал он, добрые дела наказуемы.
Он повернулся к свету и раскрыл книжечку.
Так и есть!
Федеральная служба безопасности, старший лейтенант Пономарев.., а
кличка у него, наверное, Пономарь - все эти рыцари революции просто жить не
могут без кличек, прямо как урки.
Комбат тяжело вздохнул: черт его дернул предложить помощь! Он затолкал
удостоверение в карман владельца и оглянулся по сторонам, пытаясь
сообразить, что ему теперь делать с двумя бесчувственными телами.
Дожидаться, пока они очухаются, значило по собственной инициативе накликать
на свою голову неприятности, но и бросать эфэсбэшников прямо посреди дороги
тоже не годилось: помимо удостоверений, у них наверняка имелось и оружие,
пускать которое в странствия по Москве Борису Ивановичу совсем не хотелось.
Мало ли кто может пройти переулком и завладеть двумя стволами!
А зашвырну-ка я их в фургон, решил он. Пусть полежат, оклемаются. Чем
они тут занимались - не мое дело. Может быть, они здесь какую-нибудь важную
птицу выслеживали, да я помешал...
Он уже испытывал неловкость от того, что вспылил и вообще влез не в
свое дело. Так или иначе, решил он, надо было предъявить удостоверение,
прежде чем соваться к нему с наполненным какой-то дрянью шприцем. Любопытно,
подумал он, что же они здесь все-таки делали?
Держа водителя под мышкой, как свернутый в рулон ковер, он с грохотом
откатил боковую дверцу фургона. Вопреки его ожиданиям, в кузове фургона
горел тусклый свет, в котором он во всех деталях разглядел направленный ему
прямо в лоб пистолет. Помимо пистолета и субтильного субъекта, который
держался за его рукоятку, Комбат успел заметить в фургоне массу какой-то
аппаратуры и мерцающие голубоватым светом мониторы компьютеров, по которым
снизу вверх медленно ползли бесконечные столбцы каких-то цифр.
- Екалэмэнэ, - сказал Борис Иванович, поспешно прикрываясь своей