"Андрей Воронин и Максим Гарин. Закон против тебя (Комбат) " - читать интересную книгу автора

стороны "десятки". Манохин покосился на солдат, солдаты в свою очередь
покосились на его казенную телогреечку, сатиновые брючата и черное кепи
установленного образца, но никакого обмена репликами не произошло,
поскольку в здешних местах зеков и военнослужащих было чуть ли не больше,
чем аборигенов.
Тропа, по которой сейчас двигался Прыщ, носила среди местного
населения название "дорога жизни" по той простой причине, что по ней
осуществлялось непрерывное движение в оба конца: солдаты с "десятки" бегали
в поселок за водкой и прочими сопутствующими удовольствиями - например,
гонореей, - а аборигены все время шныряли в расположенный на территории
военного городка военторговский гастроном за дешевой колбасой и еще более
дефицитным маслом.
То, что на "десятке" был расположен строго засекреченный штаб дивизии
войск специального назначения, очень мало волновало и тех и других, а
секретность была настолько строгой, что в городе на эту тему перестали даже
шутить. Прыщу, например, было доподлинно известно, что на городском
автовокзале можно запросто приобрести билет до Десятой площадки или до
Солнечного - поселка, населенного исключительно прапорщиками и их семьями.
К срочникам с "десятки" и других разбросанных по лесам площадок
аборигены относились терпимо и даже с некоторой теплотой, зато
краснопогонники из Куярской зоны в поселок совались только в случае крайней
нужды: их здесь не любили. Процентов семьдесят местного населения либо уже
отсидело свое в расположенном поблизости лагере, либо собиралось в
ближайшее время сесть, так что вертухаев-вэвэшников в этих краях не
жаловали.
Предвкушая выпивку и стараясь не обращать внимания на голодное урчание
в желудке, Манохин прошагал лесом километров пять и вышел на открытое место
там, где узкоколейка под прямым углом пересекала светло-серую ленту
бетонки. Справа за шоссе виднелся бетонный забор. Некоторые секции забора
были опрокинуты, и к этим проломам, застенчиво петляя среди кустов, вели
хорошо утоптанные тропинки.
Дальше Прыщ пошел по насыпи, поскольку на территории "десятки" его
никто не ждал. Справа от него, то скрываясь в прозрачном лесу, то вновь
вырисовываясь во всех подробностях, мелькал казавшийся бесконечным забор
военного городка. Потом показалась крупнопанельная пятиэтажка офицерского
общежития, нелепо торчавшая посреди заваленной строительным мусором кое-как
раскорчеванной пустоши, а вскоре показался стоявший на рельсах коротенький,
всего из четырех казавшихся игрушечными вагончиков, состав мотовоза. Прыщ
посмотрел на часы. Стрелки болтавшейся на желтом металлическом браслете
старенькой "Славы" показывали пять минут одиннадцатого, и Манохин замедлил
шаг: мотовоз отправлялся в десять тридцать.
Никакой платформы здесь не было, станционные постройки также
отсутствовали. Мотовоз курсировал между "десяткой" и Йошкар-Олой два раза в
день, дублируя автобусный маршрут. Ездили на нем в основном заступающие на
дежурство или в наряд военные, да еще мамаши, явившиеся со всех концов
страны навестить своих чад, тащивших здесь срочную службу.
Хрустя подошвами своих рыжих кирзовых ботинок по гравию, Прыщ подошел
к последнему вагону и забрался в тамбур.
Вагон был пуст. Манохин прошел в середину, выбрал место у окна и с
удовольствием опустился в глубокое кресло с высокой откидывающейся спинкой.