"Курт Воннегут. Рецидивист (или "Тюремная пташка") (роман)" - читать интересную книгу автора

настроенная часть пуритан./

Сын мой, по слухам, унитарий*, причем деятельный такой. А
его жена как-то мне призналась, что она хоть и методистка, а
поет по воскресеньям в епископальной церкви, там платят недурно.
Пусть поет, жалко, что ли?

/* Унитарианство (от лат. unitas - единое) - принцип единоличия
бога в лице бога-отца; унитарианство противостоит доктрине
триединства. /

Ну и так далее.
Эмиль Ларкин, который пресвитерианин, и Верджил Грейтхаус,
квакер наш, в славные старые денечки очень даже не дураки были
хапнуть. И кражи крупные под их контролем находились, и с
подслушанных телефонных разговоров денежки им капали, и
налоговая инспекция по их распоряжению душила тех, кто поперек
дороги им вставал, - все мало, они даже с благотворительных
завтраков свою долю забирали. Спрашиваю я Ларкина: ну как тебе,
не страшно будет с Верджилом тут повстречаться?
- Верджил Грейтхаус, - говорит, - тоже мне брат, как и любой
другой, ни больше, ни меньше. Попробую его спасти, чтобы в ад не
угодил, вот как тебя спасать пытаюсь. - И цитирует из Матфея про
всякие ужасы, какие Христос грешникам на Судный день напророчил.
Вот что он цитирует: "Идите от Меня, проклятые, в огонь
вечный, уготованный дьяволу и ангелам его".
Меня тогда слова эти в ужас привели и сейчас приводят. Тут
вот и черпает для себя вдохновение всем известная жестокость
христиан, уж это точно.
- Может, - говорю Ларкину, - Христос такое и вправду сказал,
только очень уж не похоже это на все прочее, Им изреченное, так
что одним только могу объяснить эти слова: видать, в тот день у
Него малость в голове помутилось.
Ларкин отступил этак на шаг-другой, головой качает насмешливо
- дескать, шляпу только снять остается, какой молодец.
- Видал я богохульников, - говорит, - да еще каких, только с
тобою им не тягаться. Ты всех своих друзей против себя настроил
шуточками своими дурацкими, а теперь и Последнего, Который -
готов был прийти тебе на помощь, во врага обращаешь - Христа,
Спасителя нашего.
Я промолчал. Мне одного хотелось - чтобы он убрался поскорее.
- Нет, ты скажи, у тебя в друзьях-то кто остался? - не
унимается.
Подумал я, что Бен Шапиро, шафер мой, наверняка от меня бы не
отступился, что бы ни произошло, - приехал бы сейчас на машине
да к себе домой отвез. Только это я так, сентиментальным
мечтаниям поддался. Бен много лет тому назад уехал в Израиль, и
его убили на Шестидневной войне. Слышал, в его честь школа
названа в Тель-Авиве.
- Ну, имя-то хоть одно назвать можешь? - все пристает ко мне