"Курт Воннегут. Рецидивист (или "Тюремная пташка") (роман)" - читать интересную книгу автора

сразу освободить, затем порицание им вынести и уволить из
гвардии без права восстановления. А еще надо, чтобы президент
распорядился провести повсеместную инспекцию Национальной
гвардии на предмет установления, допустимо ли выдавать ей боевые
патроны, когда эти штатские надевают мундиры и выходят против
безоружной толпы. Надо, чтобы президент в своей речи назвал
случившееся ужасной трагедией, чтобы все видели: у него сердце
от горя прямо разрывается. Надо, чтобы он национальный траур
объявил - день, а может, и неделю национального траура, когда
везде флаги приспущены. Причем траур не только по этим погибшим
из университета Кент, а по всем американцам, которых во Вьетнаме
на войне убило или покалечило физически, а также психологически.
И тогда он вправе еще большую, чем обычно, решимость выразить:
война, без всяких сомнений, должна быть доведена до победного
конца.
Только никто и не подумал пригласить меня высказаться на том
совещании, и бумажки мои приготовленные никому просмотреть не
захотелось.
А под конец сам президент заметил, что надо мной столб дыма
стоит, так на меня и уставился - все замерли. У Эмиля Ларкина
спрашивает: это кто такой?
И улыбочка кривенькая такая по его лицу пробежала, верный
признак, что сейчас шуточку отпустит. Мне эта улыбочка всегда
напоминала розовый бутон, по которому врезали молотком. Что же
касается шуточки его, то это был единственный раз, когда он что-
то действительно остроумное сказал, так по крайней мере все
считают. Может, поэтому я и останусь в истории: по моему поводу
Никсон единственный раз в жизни удачно пошутил.
- Прервемся на минуточку, - сказал он, - вы поглядите на
нашего специального советника по делам молодежи: вот как надо
костры разжигать.
И все вокруг захохотали.

4

Хлопнула дверь нашего спального корпуса - а камера моя как
раз над дверью, - и я подумал: вот и Клайд Картер, пришел
наконец. Но тут на лестнице как запыхтят, загорланят: "Чертог с
небес за мной спустился"* - ясное дело, Эмиль Ларкин это,
ястреб президентский. Здоровенный был мужчина, глаза навыкат,
губы как кровью перемазанные, просто кусок печенки, а не губы, -
он в свое время за Мичиганский университет в бейсбол играл, на
задней линии. А теперь он всего лишь юрист, у которого отобрали
лицензию, и день напролет молится да хвалу возносит тому, кого
принимает за Иисуса Христа. Между прочим, на работы Ларкина не
посылали, даже помещение наше убирать не требовали, потому что
он все молился, по цементному полу с утра до ночи ползал, и
плохо это для него кончилось. Ноги у него совсем перестали
сгибаться, как у горничной набегавшейся.