"Курт Воннегут. Рецидивист (или "Тюремная пташка") (роман)" - читать интересную книгу автора

попробует просуществовать без крыши над головой. "Меня, -
говорит, - никто пальцем не тронет, и я никого не обижу. Живу
себе, как птички вольные живут. Ой, как хорошо было. Только
Господь Бог да я, и больше никого".
Я вот что подумал, на нее глядя: она на Офелию похожа, та
ведь, когда жизнь стала невыносимой, точно так же скукожилась и
в лирику пустилась. У меня книжка с "Гамлетом" под рукой,
посмотрим-ка, что Офелия распевала, когда уж не могла разумно
объяснить, что с ней такое творится, - ерунду какую-то,
помнится. Ага, вот:

А по чем я отличу
Вашего дружка?
Плащ паломника на нем
Странника клюка.
Помер, леди, помер он,
Помер, только слег.
В головах зеленый дрок,
Камушек у ног. *

/* Перевод Б.Пастернака. /

И дальше в том же духе.
Рут, одна из миллионов Офелий, бродивших по Европе после
второй мировой войны, потеряла сознание в моем мерседесе, на
заднем сиденье.
Я ее доставил в официально еще не открывшийся госпиталь на
двадцать коек в Кайзербурге, это роскошный такой замок.
Госпиталь предназначался исключительно для работающих в
трибунале. Главным врачом там состоял один мой гарвардский
однокурсник, доктор Бен Шапиро, он в студенческие годы тоже
коммунистом был. А теперь он подполковник медицинской службы. В
Гарварде, когда я там учился, евреев по пальцам можно было
пересчитать. Точно определенная квота существовала, причем
небольшая: вот столько-то евреев принять каждый год, и ни одного
больше.
- Ну что, Уолтер, какие проблемы? - спрашивает. А я Рут на
руках вношу, она так в себя и не пришла. Весила она - платок
носовой тяжелее.
- Видишь, - говорю, - девушка вот. Еще дышит. Послушал бы,
как она на разных языках говорит. Обморок у нее, понимаешь. А
больше ничего про нее не знаю.
У Бена целый штат был сиделок, поваров, техников и так далее,
делать им нечего, а уж лекарства, продукты - все самое лучшее,
что на армейских складах нашлось, пациенты-то высокопоставленные
ожидались. Так что Рут такую медицинскую помощь получила, какой
тогда нигде в мире нельзя было получить, причем бесплатно. А
почему? Главным образом, думаю, потому, что мы с Беном в
Гарварде на одном курсе учились.
Примерно год спустя, 15 октября тысяча девятьсот сорок