"Вольтер. Простодушный (Философские повести)" - читать интересную книгу автора

Глава одиннадцатая

КАК ПРОСТОДУШНЫЙ РАЗВИВАЕТ СВОИ ДАРОВАНИЯ


Чтение возвышает душу, а просвещенный друг доставляет ей утешение. Наш
узник пользовался обоими этими благами, о существовании которых раньше и
не подозревал.
- Я склонен уверовать в метаморфозы, - говорил он, - ибо из животного
превратился в человека.
На те деньги, которыми ему позволили располагать, он составил себе
отборную библиотеку. Гордон побуждал его записывать свои мысли. Вот что
написал Простодушный о древней истории:
"Мне кажется, что народы долгое время были такими, как я, что лишь
очень поздно они достигли образованности, что в продолжение многих веков
их занимал только текущий день, прошедшее же очень мало, а будущее было
совсем безразлично. Я обошел всю Канаду, углублялся в эту страну на
пятьсот - шестьсот лье ц не набрел ни на один памятник прошлого: никто не
знает, что делал его прадед. Не таково ли естественное состояние человека?
Порода, населяющая этот материк, более развита, на мой взгляд, чем та,
которая населяет Новый Свет. Уже в течение нескольких столетий расширяет
она пределы своего бытия с помощью искусств и наук. Не оттою ли это, что
подбородки у европейцев обросли волосами, тогда как американцам бог не дал
бороды? Думаю, что не оттого, так как вижу, что китайцы, будучи почти
безбородыми, упражняются в искусствах уже более пяти тысяч лет. В самом
деле, если их летописи насчитывают не менее четырех тысячелетий, стало
быть, этот народ около пятидесяти веков назад уже был един и процветал.
В древней истории Китая особенно поражает меня то обстоятельство, что
почти все в ней правдоподобно и естественно, что в ней нет ничего
чудесного.
Почему же все прочие народы приписывают себе сказочное происхождение?
Древние французские летописцы, не такие уж, впрочем, древние, производят
французов от некоего Франка, сына Гектора; римляне утверждают, что
происходят от какого-то фригийца, невзирая на то, что в их языке нет ни
единого слова, которое имело бы хоть какое-нибудь отношение к фригийскому
наречию; в Египте десять тысяч лет обитали боги, а в Скифии - бесы,
породившие гуннов. До Фукидида я не нахожу ничего, кроме романов, которые
напоминают "Амадисов", только гораздо менее увлекательны. Всюду
привидения, прорицания, чудеса, волхвования, превращения, истолкованные
сны, которые решают участь как величайших империй, так и мельчайших
племен: тут говорящие звери, там звери обожествленные, боги, преображенные
в людей, и люди, преображенные в богов.
Если уж нам так нужны басни, пусть они будут, по крайней мере,
символами истины! Я люблю басни философские, смеюсь над ребяческими и
ненавижу придуманные обманщиками".
Однажды ему попалась в руки история императора Юстиниана. Там было
сказано, что константинопольские апедевты издали на очень дурном греческом
языке направленны против величашего полководца того века, ссылаясь на то,