"Вольтер. Простодушный (Философские повести)" - читать интересную книгу автора

запасом здравого смысла, глубоко задумался над этой мыслью, зародыш
которой существовал в нем, кажется, и ранее. Немного погодя он спросил
своего товарища, почему его машина вот уже два года находится под четырьмя
засовами.
- Такова искупительная благодать, - ответил Гордон. - Я слыву
янсенистом, знаком с Арно и Николем; иезуиты подвергли нас преследованиям.
Мы считаем папу обыкновенным епископом, и на этом основании отец де Ла Шез
получил от короля, своего духовного сына, распоряжение отнять у меня
величайшее из людских благ - свободу.
- Как все это странно! -сказал Простодушный. - Во всех несчастьях, о
которых мне пришлось слышать, всегда виноват папа. Что касается вашей
искупительной благодати, то, признаться, я ничего в ней не смыслю, но зато
величайшей благодатью считаю то, что в моей беде бог послал мне вас,
человека, который смог утешить мое, казалось бы, безутешное сердце.
С каждым днем их беседы становились все занимательнее и поучительнее, а
души все более и более сближались. У старца были немалые познания, а у
молодого - немалая охота к их приобретению. Геометрию он изучил за один
месяц, - он прямо-таки пожирал ее. Гордон дал ему прочитать "Физику" Рого,
которая в то время была еще в ходу, и Простодушный оказался таким
сообразительным, что усмотрел в ней одни неясности.
Затем он прочитал первый том "Поисков истины".
Все предстало перед ним в новом свете.
- Как! - говорил он. - Воображение и чувство до такой степени
обманчивы! Как! Внешние предметы не являются источником наших
представлений! Более того - мы даже не можем по своей воле составить себе
их!
Прочитав второй том, он уже не был так доволен и решил, что легче
разрушать, чем строить.
Его товарищ, удивленный тем, что молодой невежда высказал мысль,
доступную лишь искушенным умам, возымел самое высокое мнение о его
рассудке и привязался к нему еще сильнее.
- Ваш Мальбранш, - сказал однажды Простодушный, - одну половину своей
книги написал по внушению разума, а другую - по внушению воображения и
предрассудков.
Несколько дней спустя Гордон спросил его:
- Что же думаете вы о душе, о том, как складываются у нас
представления, о нашей воле, о благодати и о свободе выбора?
- Ничего не думаю, - ответил Простодушный. - Если и были у меня
какие-нибудь мысли, так только о том, что все мы, подобно небесным
светилам и стихиям, подвластны Вечному Существу, что наши помыслы исходят
от него, что мы - лишь мелкие колесики огромного механизма, душа которого
- это Существо, что воля его проявляется не в частных намерениях, а в
общих законах. Только это кажется мне понятным, остальное- темная бездна.
- Но, сын мой, по-вашему выходит, что и грех - от бога.
- Но, отец мой, по вашему учению об искупительной благодати выходит то
же самое, ибо все, кому отказано в ней, не могут не грешить; а разве тот,
кто отдает нас во власть злу, не есть исток зла?
Его наивность сильно смущала доброго старика; тщетно пытаясь выбраться
из трясины, он нагромождал столько слов, казалось бы, осмысленных, а на
самом деле лишенных смысла (вроде физической премоции), что Простодушный