"Пола Вольски. Наследник чародея ("Чародей" #2) " - читать интересную книгу автора

дальше. Наконец он добрался до личных покоев и поспешил укрыться в уютной
роскоши своей спальни, куда даже воинственная Нуксия и ее женская свита не
посмели за ним последовать. Повон бросился на атласные подушки. В животе у
него крутило, а комната вращалась. Он закрыл глаза и тотчас же погрузился в
сон.
Но сон не принес забвения.
Повон бродил среди руин дворца Фал-Грижни. Черные развалины дымились
под пламенеющим небом. Вокруг громоздились обгорелые обломки. Гордые башни
рухнули, дворец и его властелин наконец-то пали. Эта сцена разорения
ознаменовала триумф герцога. Но истинное счастье, как всегда, ускользало от
него. Это было несправедливо, и он даже во сне негодовал. Неужели великие
никогда не бывают удовлетворены? Неужели им всегда приходится платить
высокую цену за так называемый дар рождения, судьбы и ума? Почему нужно
вечно ощущать себя жертвой?
Развалины подавляли его, и он мечтал побыстрее из них выбраться.
Больше всего он жаждал покоя и роскоши, которые ожидали его на борту
обожаемой "Великолепной", стоявшей на якоре в Лурейском канале, чуть
правее. Или левее? Герцог понял, что потерял дорогу. Растерянно озираясь,
он заметил, что закопченные камни, которые неподвижно пролежали семнадцать
лет, начали шевелиться - сначала медленно, а затем все быстрее. Рухнувшие
стены вдруг аркой вознеслись ввысь, скрыв от него пламенеющее небо. Герцог
Повон оказался в ловушке. Сталактиты роняли капли с потолка подземелья,
сталагмиты тянулись вверх, красноватая слизь покрывала стены. Царила
тропическая теплая и влажная атмосфера. Не было ни окон, ни дверей.
Напрасно пытался Повон призвать на помощь криками и ударами в глухие стены.
Его отчаянные усилия лишь привлекли внимание жуткого компаньона.
Из темного угла выступило чудище, подобного которому Повон даже
представить себе не мог. Оно было высоким и угловатым, его белая плоть
светилась, на конечностях шевелились щупальца. Огромные глаза казались
невыразимо чуждыми. Существо бросило краткий непонятный взгляд на
сжавшегося от страха герцога, тело его засветилось ярче, и оно устремилось
к груде камней, лежавших посреди комнаты, один за другим откатило эти
камни, оставив на месте груды лишь горстку мусора.
Эта горстка слегка подрагивала. Повон с ужасом взирал на это, не
заметив, как белое чудище растаяло в воздухе. Загремел щебень, взвихрилась
пыль, и обагренная кровью рука выбралась из земли наружу. За ней
последовало предплечье, одетое во что-то черное. Взгляд Повона панически
заметался по подземелью. Бежать было некуда, спрятаться невозможно. Он
распластался по стене. Перед ним возникла вторая рука. Вздыбились камни и
куски штукатурки, и высокая фигура восстала из могилы.
И Повон увидел бледные неподвижные черты Террза Фал-Грижни. Грижни,
снова живой, хотя и залитый вытекшей из сотни ран кровью, Грижни, с белым,
исполненным презрения лицом и жуткими глазами, сверкавшими суровым знанием,
обвинением в убийстве, приближался.
Повон силился крикнуть, но не издал ни звука. Члены его были словно
налиты свинцом, он не мог шелохнуться и лишь следил в оцепенении, как
приближается к нему заклятый враг, закутанный в черное, приподняв руки с
белыми разъятыми пальцами, скрюченными, точно когти хищной птицы. Губы его
беззвучно шевелились, пытаясь произнести заклятие.
Ужас Повона наконец воплотился в пронзительном крике - крике, который