"Николай Волокитин. Страх (рассказы) " - читать интересную книгу автора

Вышли мы на рассвете. Карьков, как и положено, шел впереди, я за ним.
Одет он был в старенький дождевичок с башлыком, на ногах его были легкие
кожаные бродни с холщовыми голенищами, за плечами - ружье и тощенькая
котомка.
Миновав несколько перелесков и сосновый борок, мы как-то неожиданно
оказались на краю безбрежнейшего, как пустыня, болота с реденькими корявыми
березками да серо-желтой травой и двинули прямо к горизонту, в эту мрачную
неоглядность. Под ногами захлюпало, запузырилось, заколыхалось, как если бы
мы ступили на шаткие, гнилые мостки, и я на мгновение замешкался,
испугавшись, но Карьков подбодрил:
- Не дрейфь! Мой путик не подведет.
Я слышал, что путик на языке охотников - это если не тропа, то что-то
конкретно означенное, улавливаемое по каким-то предметам и ориентирам: по
затесям, сломленным веткам. А тут было почти голое болото, и Карьков пер по
нему напропалую, даже без традиционной палки, хотя и постоянно вилял,
поворачивал то туда, то сюда, делал замысловатые зигзаги и петли.
"Что это? - размышлял я, шагая за ним. - Доскональное знание каждого
квадратного метра болот или все-таки интуиция?" И останавливался на
последнем, именно на интуиции, на втором скрытом зрении, потому что знал
примеры тому.
Писатель Иван Ульянович Басаргин рассказывал как-то, что его отец,
охотник, стрелок, никогда не целился даже в летящую дичь. Просто вскидывал
ружье одной рукой, как пистолет, и стрелял. И никогда не промахивался.
Сноровкой, результатом тренировок это не назовешь, потому что Басаргин-отец
никогда специальными упражнениями не занимался. Просто стрелял, когда надо
было, очень редко, между прочим, экономно, и только.
А вот пример посерьезней. В горном деле существует такой термин, как
"сбойка". Допустим, пробили две шахты, утрированно - два колодца, и под
землей их надо соединить, для чего ведут одновременно работы и с того, и с
другого конца. Как попасть точно, как состыковаться в абсолютном неведении
под землей? В настоящее время для этого существуют целые маркшейдерские
службы со сложнейшими приборами, которые измеряют, нивелируют,
высчитывают... и все равно люди ошибаются! Сам своими глазами видел на одном
из рудников Восточного Казахстана нелепейшую картину, когда при сбойке две
горизонтальные выработки лишь едва соприкоснулись одна почвой, то есть
полом, другая кровлей, то есть потолком. Плакал многонедельный труд, плакали
немалые денежки!
А вот когда-то старые рудознатцы и рудокопы, рассказывают, сбивались -
и очень точно! - не имея никаких теодолитов и нивелиров, а просто по чутью,
по наитию, далеко не каждый, понятно, этому мог научиться, но зато уж тот,
кто умел, пользовался великим почтением и назывался благоговейно не просто
мастер, а Мастер.
Пока я обо всем этом думал, мы ушли с Карьковым уже далеко-далеко от
края приболотного леса, и теперь беспредельное ржаво-чахлое марево окружало
нас со всех четырех сторон.
Но вот на горизонте мелькнула узенькая темно-зеленая полоса. Постепенно
она стала расти, возвышаться, и вскоре перед нами замаячила просторная суша,
заросшая густым хвойным лесом.
Мы ступили на нее, и я обрадованно вздохнул, уверенный, что это конец
пути. Но не тут-то было. Мы только пересекли эту лесистую гриву и снова