"Николай Волокитин. Страх (рассказы) " - читать интересную книгу автора

Теперь не обо мне и не о ком-то из родственников, а о старом, довольно
загадочном человеке по фамилии Карьков.
Это было в то время, когда я жил и работал в селе Казачинском, то есть
примерно четверть века назад.
Прямо напротив села, на берегу Енисея, стояла деревенька Сполошное.
Когда-то, говорят, это была не деревенька, а деревня, по-сибирски крепкая,
справная и красивая, но теперь она на глазах дотлевала, зияя тут и там
черными глазницами полых окон и безобразя светлое прибрежное угорье
топорщившимися скелетами полуразобранных крыш амбаров и скотных дворов. В
Сполошном размещалась последняя по счету - не то шестая, не то седьмая -
бригада казачинского колхоза имени Ленина. В Сполошном жил Карьков.
Не знаю, состоял ли этот Карьков когда-то в колхозниках, но в мою
бытность он не только в колхозе, но вообще нигде не работал, кормясь, как он
сам говорил, от тайги.
Почти сразу же за Сполошным, за неширокой рекою Ягодкой с остатками
мощного, высоченного деревянного моста через нее, начинались обширнейшие
Сполошинские болота с многокилометровыми, непроходимыми для несведущего
путника чарусами, в коих сгинул не один человек, но и с великолепными так
называемыми гривами - болотными островами, заросшими то отборными кедрами,
то сосной, богатыми как орехами, грибами и ягодами, так и всевозможной
живностью: от рябчика с глухарем до лося и медведя.
Вот на этих гривах и проводил почти все свое время Карьков.
Я не преувеличу, если скажу, что в те времена подходы к гривам знали
очень и очень немногие, и Карьков на болотах был единственным и полноправным
хозяином.
Он редко кого допускал в свое царство. Но все-таки допускал. В
Казачинском жил один молодой мужик, который в юности одно время даже
"служил" у Карькова, помогая своему отцу содержать многочисленное семейство.
Карьков на одном из сполошинских озер ловил карасей, вынимал из них икру, а
мужик, то есть юноша, глухими тропами относил эту икру в рюкзаках к
лесовозному тракту и оставлял там в условленном месте, пряча во мху. Для
кого оставлял - Карьков ему не докладывал. И вообще не говорил ничего. Юноша
даже не знал, сколько он зарабатывает своим странным ремеслом, так как
финансовые дела Карьков вел не с ним, а с родителем.
Так вот, этот человек и познакомил меня как-то с таежным скитальцем. А
познакомив, стал просить его взять меня на гривы отдохнуть, потаежничать,
порыбачить.
Карьков неожиданно согласился. Почему согласился - до сих пор гадаю и
никак не могу разгадать. Наверно, все-таки потому, что хорошо знал: за одну
ходку я все равно ничего не запомню и впоследствии до грив самостоятельно ни
за что не доберусь, никого не приведу, а значит, и вреда Карькову не
причиню.
Несмотря на благоприятный оборот дела, впечатление на меня Карьков
произвел при знакомстве не очень хорошее. Хоть и сухонек и подвижен, однако
малоразговорчив, насторожен - сам себе на уме. Темные глазки - махонькие,
увертливые: взгляда их заловись - не поймаешь. Что-то глубоко сидело в этом
Карькове, чуялось мне, тайна какая-то вроде, притом нехорошая тайна. Но мало
ли что мне могло показаться, пригрезиться! Мне, например, иногда виделось,
что этому человеку лишь чуточку за пятьдесят, а иногда все восемь десятков.
Такая вот метаморфоза!