"Сергей Волков. Красный террор глазами очевидцев" - читать интересную книгу автора

караульному начальнику обычный вопрос: "Сколько надо обедов?" - "Нисколько
обедов не нужно", - махнул он рукой.
А в это время рядом в саду зарывали еще не остывшие трупы убитой
молодежи. Только один из них спасся. Было схвачено два брата Диких. За
одного из них хлопотала его приятельница, коммунистка. Его освободили. Он не
хотел уходить, пока не узнает о судьбе брата. Но тюремщики, как всегда,
солгали: "Идите скорей домой, ваш брат придет сейчас вслед за вами".
А в это время брата расстреливали рядом в саду.
13 августа стала работать новая комиссия по разгрузке тюрем. В
Концентрационный лагерь приехали следователи - двое мужчин и одна женщина.
Это были люди совсем неинтеллигентные. По очереди, в алфавитном порядке,
вызывали заключенных к этим людям, от которых всецело зависела их судьба.
Они имели право освободить, зачислить в заложники, расстрелять.
Никаких предварительных протоколов, никакого судебного дела эти
революционные следователи не имели перед собой. В их руках была только
личная карточка арестованного. На ней значилось имя, лета, сословие,
занятия, категория, к которой его раньше причисляли, иногда краткая
квалификация преступления. Затем перед глазами следователей был живой
преступник. Они подвергали его быстрому допросу. Работали с 12 до 5 часов и
в это время пропустили 200 человек, так что на каждого приходилось одна-две
минуты. С молниеносной быстротой постановлялся приговор. Жаловаться было
некуда и некому. Это был приговор в окончательной форме.
Когда первые три следователя устали - им на смену прислали других,
которые до ночи продолжали ту же безумную работу Человек 80 было выпущено на
свободу. Молодые люди отправлены на фронт. Большинство было осуждено на
смерть.
Нельзя дать точного определения, по каким признакам человека присуждали
к расстрелу. Старика Маньковского расстреляли за то, что у него до революции
было 6 000 десятин земли, хотя крестьяне уже давно отобрали у него всю
землю. Вместе с ними был осужден молодой Рейтеровский, служивший где-то
бухгалгером.
Арестованного Бирского спросили:
- Вы были в Гомеле городским головой?
- Был.
- Останьтесь.
Это простое слово - "останьтесь" - значило: "Останьтесь, мы вас убьем".
В одной из камер был старостой чех Вольф. Его все уважали. В чешской
колонии он занимал видное место. Его спросили:
- За что Вы арестованы?
- Я не знаю, якобы за то, что я враг советской власти.
- А, вот что. Останьтесь.
Им не нужно было доказательств. Достаточно было обвинения. Когда после
этого беглого опроса арестованных собрали в Губ. ЧК, они поняли, что надежды
больше нет. Раньше у всех была какая-то возможность уцелеть. Теперь никаких
иллюзий больше не оставалось. Потянулись последние ужасные часы, о которых
даже караульные солдаты говорили шепотом.
Три камеры были наполнены смертниками. Всю ночь в них стоял сплошной
шум. Они кричали, стонали, просили, проклинали. Более религиозные устроили
хор и пели молитвы. Среди приговоренных были две женщины. Одна была
советская служащая, Мария Николаевна Громова, молодая интеллигентная