"Сергей Волков. Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха" - читать интересную книгу автора - А где Пономарев?! - кричит Гаврилюк, разглядывая нас. - Мать твою!
Забыли! Эй! Он снова стучит ногой по люку. БМД останавливается. После короткого совещания прапорщик решает возвращаться - десант своих не бросает. - Разбиться на пары! - командует Гаврилюк. Он злой, как черт. Струйки пота промывают на его щеках светлые дорожки, и лицо прапорщика кажется полосатым, как у клоуна. - Прочесать окрестные дворы. Если что - патронов не жалеть! Эти суки... А, ладно. Пошли, пошли, бегом! Мы вламываемся в кишлак, как лоси в подлесок. Прикладами сбиваем замки, плечами вышибаем хлипкие калитки. Перепуганные афганцы жмутся по углам, женщины визжат, дети плачут. Я оказываюсь в паре с Колькой Анисимовым. Худой, жилистый, он, страшно оскалясь, пронзительно орет, перекрывая гвалт обитателей кишлака: - Сержант! Пономарев! Пономарь!! Грязные комнаты, какие-то клетушки, сарайчики без окон - мы быстро ворошим тряпье, откидываем крышки ларей, тычем стволами в охапки гниловатой соломы. В одном из дворов на нас набрасывается большая черная собака. Колька без сожаления расстреливает ее в упор. Бьющееся в конвульсиях тело тут же облепляют плачущие дети. Хозяин дома, бородатый, смуглый мужик в халате, заправленном в шаровары, смотрит на нас с ненавистью. Я его понимаю - кому понравится, если к тебе вламываются парни с оружием, убивают пса и тычут под ребра ствол, требуя что-то или кого-то на непонятном языке? Через час мы собираемся у мечети. Большая часть домов проверена. Сержанта нет. Афганцы попрятались, кишлак обезлюдел. Гаврилюк в бешенстве, отчаянно матерится и грозится срыть кишлак до основания. И его я тоже хорошо По приказу нашего командира мы снова рассыпаемся по улицам. Гаврилюк, я и Анисимов идем в мечеть. Это старое, а может и древнее здание, совсем небольшое - каменный куб, из которого торчит башенка минарета. В мечети - ни души. - Анисимов - во двор, Новиков - проверь минарет! - командует Гаврилюк и устало садится на какое-то возвышение у круглого окна. Винтовая каменная лестница очень узкая. Стертые от времени ступени ведут к крохотному балкончику, с которого видно весь кишлак. Голос я слышу, когда спускаюсь вниз. Он идет точно из-под земли, глухой, жуткий, ритмичный. Прислушиваюсь и едва не подпрыгиваю от радости - Пономарев! Но где он и что выкрикивает? Лаз в подземелье обнаруживается под лестницей. Он закрыт циновкой, поверх которой навалены камни. Раскидав их, я, наконец, разбираю слова Пономарева. Из темного лаза доносится: Неси это гордое Бремя - Родных сыновей пошли На службу тебе подвластным Народам на край земли - "Ни хрена себе! - поражаюсь я. - Это же Киплинг! "Бремя белого человека"! Откуда сержант знает это стихотворение?" - Эй! - кричу в лаз. - Пономарев! Эй! В ответ слышу: На каторгу ради угрюмых Мятущихся дикарей, |
|
|