"Сергей Волков. Год французской любви (Роман в историях) " - читать интересную книгу автора

настоящее море. Ну, озеро. Озерцо. Пруд. Лужа...
Лужа-то лужа, а вот глубина её, особенно в середине, метра три, между
прочим, так что все действительно по настоящему, как в кино.
Если ты решил податься в мореманы, первым делом нужно обзавестись
командой. Команда - это ещё один человек, как правило, потому как втроем
плавать тяжко, третий всегда лишний, так уж заведено в этом мире.
Потом - плот. Самый лучший плот для двоих юных корсаров - деревянный
блин от кабельной катушки, держит идеально, сколачивать ничего не надо, да
и устойчив. Более-менее...
Не знаю, может я какой-то особенный, может урод или придурок, но для
меня каждое плавание или морской бой в нашем овраге заканчивался всегда
одинаково. Да, именно так - костром в подвале соседнего недостроенного
дома, сушащимися штанами и свитером (куртки мы всегда снимали перед
плаванием) и легким насморком.
В апреле того, странного и зловещего года, когда все прогрессивное
человечество готовилось к великому празднику дружбы и спорта, а все
непрогрессивное - этот праздник байкотировало, когда "державный бровеносец
в потемках" ещё был достаточно крепок для того, что бы самостоятельно
всходить на трибуну, но уже достаточно в маразме для того, чтобы годом
раньше отправить ограниченный контингент наших пацанов погибать за весь
соцлагерь в богом забытый Чуркестан, когда Высоцкий, уже неизлечимо
больной, репетировал в далекой Москве "Гамлета", и когда все готовились к
празднованию сто десятой годовщины со дня рождения человека, которого так и
не похоронили, словом, в апреле восьмидесятого, я, в очередной раз
провалившись в мутную воду нашего "моря", слишком долго проваландался в
ней, и заболел "по серьезному".
Болеть весной - нет хуже наказания. Зимой или, ещё лучше, поздней
осенью, болеть даже приятно. На улице холодно, мерзко, сыро, неуютно, а ты
лежишь себе в теплой и мягкой кровати, кормят тебя, поят, уроки делать не
надо, в школу ходить, вставать в семь утра и выбредать из дому в ледяную
тьму, освещенную лишь редкими фонарями - тоже.
А вот весной все иначе. Весной и в школу ходить - в радость (Не на
уроках сидеть, а ходить, улавливаете разницу?), а уж после школы - и вовсе
раздолье. Но нет, попался в сети коварному ОРЗ или мерзкому бронхиту на
крючок - и все это уже не для тебя. Лежи, скучай, изнывай от тоски и
осознания того, что сейчас все твои друзья-приятели балдеют от души.
Лечись. Поправляйся.
Вот и лежал я целыми днями, смотрел, сощурив глаза, в залитое солнцем
окно, температура все не падала, кашель все не заканчивался, не смотря на
интенсивную терапию, проводимую моей мамой, не смотря на пилюли, таблетки,
порошки, банки, горчичники, "дышание над картошкой" и прочие прелести
домашнего лазарета.
А время шло. Снег стаял, громыхнул первый гром, распустились почки, в
открытую форточку запахло уже не весной - летом. Каникулами запахло. Апрель
пролетел, словно и не бывало, десять дней всего осталось до "мир-труд-мая",
и день рождение вождя мирового пролетариата и великого сахема, буквально
через два дня должен был быть. Тут меня пришли навестить. Актив класса.
Настоящий, не наоборот, да ещё и с пионерским поручением. Не хала-бала,
короче...
Мне уже разрешено было вставать, ходить, по квартире, и ясное дело,