"Сергей Волков. Год французской любви (Роман в историях) " - читать интересную книгу автора

Связь-то в Советской Армии, как в 41-ом году - коричневый переносной
телефончик с ручкой и черной эбонитовой трубкой, снабженной педалькой.
Говоришь - педалька отжата. Слушаешь - держишь её рукой... Каменный век,
короче. У японцев, говорят, такие телефоны в музеях показывают.
Зимой связь в порядке - и с другими частями поговорить можно, и с
ближайшим городом, а через корпусной коммутатор некоторые умельцы
ухитряются даже домой, в Европейскую часть СССР, дозваниваться. И с точкой,
где ретранслятор, и с лазаретом связь зимой тоже есть.
А вот летом - хана! То ли выдры или бобры какие-то таежные кабель
грызут, то ли леспромхозовские хозяйственные мужички тырят стратегически
важные провода, не знаю, но летом связи у нас не бывало неделями.
Сема отвел Вальку Зимина в лазарет, там сразу же положили
занедужившего бойца в инфекционное отделение, от греха, потом врач,
очкастый капитан, осмотрев больного, поставил железобетонный диагноз:
"Кишечная инфекция", выписал левомицетин, чирикнул ручкой на Семином
документе, и младший сержант отбыл восвояси.
На обратном пути завернул запасливый пскобской мужичок к знакомой
шинкарке, разжился парой бутылок самогона - в командировке на точке
пригодится, зашел ещё в магазинчик, прикупил конфет и печенья - на точке
этого тоже давно не едали, и не спеша, вразвалочку вернулся в расположение
части. Времени было - пятнадцать сорок семь.
Машина, что шла на точку, "Зилок", уже стояла под парами у штаба,
загруженная ящиками с консервами и мешками с крупой и мукой, Сема зашел к
начальнику АХЧ прапорщику Заничу, отметил командировку, вышел из штаба, и в
тот момент, когда он уже распахнул дверцу кабины, намереваясь усесться
внутри, на крыльцо казармы вышел старшина части старший прапорщик
Филипенко.
Очевидцы утверждают, что между ними произошел следующий быстрый
диалог:
- Семенов, что с Зиминым?
- Положили, товарищ прапорщик!
- Какой диагноз?
- Холера, товарищ прапорщик!
"Зил-131" взревел двигателем, дверца захлопнулась, и младший сержант
Семенов убыл в командировку. Старший же прапорщик Филипенко остался стоять
на казарменном залитом солнцем крыльце, пораженный, точно громом. Холера,
товарищ прапорщик!

* * *

Я не видел, что было потом. Я не знаю, какие приказы отдавал
Филипенко. Я сразу перейду к тому, как меня через час пришел менять
"свежий" наряд.
Пришли они почему-то в противогазах и перчатках от общевойскового
защитного комплекта (всем служившим известного под абревиатурой ОЗК). Я,
благодушный от предстоящего отдыха, уже подготовил необходимые записи в
журнале "приема-сдачи дежурств", и встретив сменщиков на пороге КТП,
удивленно спросил:
- Вы чего, пацаны? Филип в химтревогу играет, что ли?
- У Зимина холера! - глухо отозвался неопределяемый голос из-под