"Олег Васильевич Волков. Погружение во тьму (Белая книга России; Вып.4) " - читать интересную книгу автора

никуда не поволокут. Спи, покуда снова не зашевелится всеми сочленениями
отлаженная тюремная машина.
Повезло Якову Ивановичу Бутовичу. В камере появился высокий массивный
человек в черной, военного покроя гимнастерке. В такие облачаются крупные
"спецы" в рангах консультантов при наркомах и их заместителях. Им не
доверяют, но одновременно за ними ухаживают и их ублажают. Это - старые
специалисты и интеллигенты. У этих людей выработалась особая манера
держаться: сознавая себя советскими сановниками - и ущемленными бывшими
одновременно, они осмотрительны. И то чрезмерно выпячивают свою прошлую
барственность, то, чтобы за нее не потерпеть, вовсю подделываются под
преданных слуг режима.
Помещенный к нам Крымзенков - кажется, Константин Иванович? - оказался
одним из главных консультантов Наркомзема, как раз по коневодству. Он
отлично знал Якова Ивановича и не скрывал своего восхищения перед ним.
"Лучший знаток орловского рысака в России, он вывел достойного преемника
бессмертного Крепыша - знаменитого Ловчего, слава которого облетела все
ипподромы мира!" - так несколько торжественно аттестовал он Бутовича. Сам
же Крымзенков был всего лишь сыном очень состоятельных родителей, с ранних
Лет пристрастившимся к лошадям. Он обладал удивительным талантом -
угадывать в любой лошади текущие в ней крови, за что и был высоко ценим
отечественными коннозаводчиками, прибегавшими к его советам при отборе
производителей.
Необщительный Яков Иванович с Крымзенковым беседовал часами. Они
словно не могли наговориться, перебирая и сопоставляя тысячи вариантов
скрещивания линий, способных дать новых рекордистов. Генеалогию русских
рысаков оба знали по восходящей вплоть до Сметанки графа Орлова.
Углубившись в ее сплетения, собеседники покидали тюрьму и кочевали по
прославленным конным заводам России. При этом Бутович поправлял Крымзенкова
всякий раз, что тот упоминал их новые названия вместо старых: "Вы хотели
сказать завод "Телегиных", "Лежнева" или "Коншиных"".
Любителям внимать чужим разговорам скоро наскучивали рассуждения о
статях и резвости рысаков с героическими кличками, и они уходили.
Кознетворцы же не рисковали задевать: Крымзенков - широкоплечий и крепкий,
с пудовыми кулаками, да и манера Якова Ивановича расхолаживала нахалов.
- Принеси-ка мне чаю, - спокойно, с уверенностью в своем праве
распоряжаться, сказал он как-то Ваське Шалавому, распущенному карманнику,
вздумавшему приступить к нему с остротами. Вор, всем на удивление,
отправился к чайнику нацедить кружку. - Спасибо, голубчик, - поблагодарил
Бутович, принимая из его рук чай, точно и не ждал, чтобы его поручения не
выполнили.
В Бутовиче были все приметы русского барства: вежливость, исключавшая
и тень фамильярности; сознание собственного достоинства, и даже
исключительности, при достаточно скромной манере держаться; благосклонность
с еле проступающим оттенком снисходительности; забота о внешнем
благообразии и - вскормленное вековыми привычками себялюбие. До чего
простодушно Яков Иванович не спохватывался, что опустошил скромные запасы
простака, вздумавшего угостить его домашним печеньем и неосторожно
развернувшего перед ним весь кулек! Как искренне не замечал, что,
располагаясь на нарах, беспощадно теснит деликатного соседа, придавленного
его генеральским задом!..