"Вольфганг Волкер. Проект НЛП: исходный код " - читать интересную книгу автора

более чем на несколько минут и после ее ухода напал на ассистента и был
заперт в ванной"[139].
Проанализируем эту интересную сцену еще раз в медленном темпе. Пациент
обрадовался визиту матери. Свои чувства он выражает спонтанным, невербальным
жестом, объятием. Мать выглядит окаменевшей. Такая невербальная реакция
показывает всем, что она решительно не чувствует себя хорошо от такой
эмоциональной близости с сыном. Невербальная реакция сына абсолютно
соответственна. Сын отстраняется от матери. Теперь наступает вербальный
комментарий матери. Она задает риторический вопрос: "Ты меня больше не
любишь?" Сын верно реагирует на этот вопрос, поскольку мать вербально
отрицает свою невербальную коммуникацию. Кроме того ее вопрос суггестивен,
поскольку содержит два упреждения: (1) в поведении сына не хватает реальной
связи с ее поведением и (2) поведение сына это акт отрицания, который можно
объяснить лишь отсутствием любви к ней. Открытые вопросы (например: "Что
случилось, что ты опять от меня бежишь?") дали бы сыну возможность
рассказать ей, как он прочувствовал данную ситуацию. Они оба смогли бы
войти, таким образом, в акт метакоммуникации[140]. Вместо этого, мать сейчас
же объясняет невербальную реакцию сына, его беспомощную растерянность, как
страх перед чувствами. Таким образом, она не дает ему возможности сказать об
этой, возникшей последовательности интеракций. Кроме того, она сомневается в
его способности воспринимать эмоции. Последствием этого является чувство
беспомощности сына.
Бейтсон и его коллеги, заметили также, что семьи шизофреников имеют
несколько видимых характерных черт. Особенно выразительным является страх
матери перед собственными слабыми, отталкивающими или даже враждебными
чувствами по отношению к ребенку. Результатом такого страха будет
невербальное бегство, в то время когда ребенок ищет ее близости.
Одновременно она отрицает собственную позицию, стараясь вести себя внешне
как любящая мать. Свое отталкивающее невербальное поведение такие матери
вербально представляют так, чтобы казалось что они хотят для ребенка как
лучше. Как правило, здесь всегда не хватает человека, поддерживающего
ребенка, противостоящего противоречивым коммуникациям. Бейтсон и его коллеги
иллюстрируют это так:
"Если мать по отношению к ребенку чувствует враждебные (или слабые)
чувства, ощущая необходимость отворачиваться от него, она может сказать:
"Иди поспи, ты очень устал, я хочу чтобы ты отдохнул". Такая, кажущаяся
заботливой фраза, должна скрывать чувство, которое можно выразить словами:
"Уйди с моих глаз, я не могу тебя видеть". Если бы ребенок мог правильно
распределить ее мета-коммуникационные сигналы, то предстал бы перед фактом
того, что мать его отталкивает и обманывает своим полным видимой любви
поведением. Ребенок был бы наказан, если бы научился верно определять типы
коммуникаций. Он однако, примет скорее утверждение о том, что он устал,
нежели поверит в то, что его мать лжет. Это означает, что ему приходится
обманывать самого себя о своем внутреннем состоянии, чтобы поддержать ложь
своей матери. [...]
Для ребенка, также не будет выходом признать за правду, симулированную
любовь матери. Если он неверно распознает поведение матери и приблизится к
ней, то вызовет в ней ощущение страха и беспомощности и она отвернется от
ребенка. Если же ребенок отвернется от нее, мать воспримет такое бегство,
как то что она не является любящей матерью. Тогда или ребенок будет наказан