"Криста Вольф. Медея " - читать интересную книгу автора

разговаривает. Она каждого знала, и казалось, прямо летит на волне всеобщих
чаяний.
Я видел, как она пьет из чудо-источника во дворе дворца, кстати, вот уж
диковина так диковина: вода, молоко, вино и оливковое масло текут из четырех
его труб, направленных точно по четырем сторонам света. Да, именно так я ее
впервые и увидел: склонившись над струей и подставив воде пригоршни, она
пила большими, полными глотками. Я пришел вместе с косматым Теламоном - он
пусть и не самый умный, зато один из самых неунывающих и спокойных среди
моих аргонавтов, к тому же предан мне. Он и теперь вот меня не оставляет.
День был уже на склоне, а зной все равно несусветный, просто пекло, нам,
привыкшим к морской прохладе, тяжко приходилось, ведь мы только несколько
часов как ступили на сушу, на этот берег, к которому столько долгих недель
устремляли все чувства и помыслы. Каждый помнил, чего нам стоило сюда, на
самый край света, добраться, помнил и товарищей, которых мы в пути
недосчитались, и как неодолим порой был соблазн повернуть обратно, и только
стыд друг перед другом, а еще перед теми, кто встретит нас дома хамскими
насмешками, удерживал нас на веслах и у руля. Там, на корабле, Колхида
стояла у нас перед очами землей обетованной, в которой, казалось, заключена
вся наша судьба.
Каждому известно: после крайнего напряжения всех сил наступает
опустошенность. Так было и с нами - ликование, сопровождавшее нас, когда мы
наконец после долгих поисков сумели войти в устье Фасиса, благополучно
причалить и сойти на берег этой удивительной природной гавани, вдруг разом
прошло. Вот это, значит, она и есть - земля наших надежд. Река, берег, сама
местность, эти укрытые рощами и перелесками холмы и долины показались нам
вполне обыкновенными - в пути нам случалось видеть места и покрасивей. И
хотя никто об этом ни слова не проронил, в глазах моих людей я ясно читал
разочарование. К тому же товарищи мои, те, что остались на "Арго", не могли
знать, какая участь ждет Теламона и меня, отправившихся искать дворец царя
Эета, чтобы предъявить этому незнакомому владыке наши требования.
В тот миг, когда я первым утвердил ногу на берегу этой самой дальней к
востоку, самой безвестной земли, - я уже был уверен в своей посмертной
славе, и она придавала мне сил. Мы, вторгшиеся в страну варваров, были
готовы встретить здесь самые варварские обычаи и укрепляли свой дух, взывая
в душе к нашим богам. Но меня и по сей день пробирает дрожь, стоит
вспомнить, как мы, миновав заросли прибрежного ивняка, очутились вдруг в
роще аккуратно высаженных деревьев, с ветвей которых свисали
омерзительнейшие плоды. Мешки из воловьих, овечьих, козьих шкур, жуткое
содержимое которых проглядывало, а то и высовывалось сквозь случайные
прорехи - человечьи кости, ибо в мешках были развешены и слегка
покачивались на ветерке мумии мертвецов, зрелище, невыносимое для всякого
цивилизованного человека, который привык хоронить покойников в земле или в
скалистых пещерах. Ужас сковал нас по рукам и ногам. Однако надо было идти
дальше.
Зато женщина, повстречавшаяся нам в увитом виноградом внутреннем дворе
царского дворца, заставила вмиг позабыть о чудовищных мертвецких грушах --
на-

верное, разительный этот контраст еще больше усилил впечатление,
которое она на нас произвела. Как сейчас вижу: в красно-белой оборчатой