"Этель Лилиан Войнич. Оливия Лэтам" - читать интересную книгу автора

старался, ему все же не удалось сделать из нее социалистку; человек
серьезный и самостоятельно мыслящий, Оливия не была склонна к
восторженности. Но она внимательно читала книги, которые он ей давал, и
подолгу размышляла над ними. Когда они оставались вдвоем, она вступала с ним
в бесконечные споры, подвергая тщательной и трогательно-наивной критике
положительные и отрицательные стороны различных политических учений. "Ее
будет не легко обратить, - думал Грей в начале их дружбы, - но за нее стоит
бороться". Теперь, по истечении трех лет, он утешал себя той же мыслью.
Он приехал в Суссекс с твердым намерением не омрачать их дружбы своими
личными переживаниями и надеждами. Как-то еще в Бермондсее он попытался
объясниться с Оливией, но, подобно ее отцу, не встретил желанного отклика.
Она проявила искреннее сочувствие - Оливия всегда проявляла сочувствие, - но
так и не поняла, что его путаные, нерешительные слова были чем-то большим,
нежели простым выражением товарищеских чувств и интереса к ее работе. Его
излияния показались ей попросту излишними, ведь она и так не сомневалась в
его добром расположении, а всякое ненужное упоминание о том, что и без слов
ясно, всегда вызывало у Оливии чувство смутной неприязни. Но потом она
вспомнила, что накануне он провел ночь в семье одного бедняка, защищая
перепуганных детей от побоев пьяного отца. Очевидно, это сейчас и сказалось
на состоянии Грея, - а то с чего бы ему заикаться и бледнеть? И своим ровным
ласковым голосом Оливия уверила молодого священника, что, разумеется, она
ценит его дружбу и что, конечно, она согласна называть его "Дик", раз ему
так хочется. И тем же тоном спросила, не забывает ли он менять носки, когда
ему случается промочить ноги.
Грей не возобновлял больше своих попыток. "С таким же успехом можно
говорить о любви бесчувственной Бритомарте
Когда разразилась эпидемия оспы, Грей предложил свои услуги и с
готовностью согласился заменить перепуганного священника, который был
несказанно рад вырваться из охваченного поветрием города. Тяжелая работа и
напряженная борьба с эпидемией были как нельзя более по душе Грею. Но,
помимо этого, ему хотелось быть поближе к Оливии в такую опасную пору.
Теперь, когда Оливия спокойно жила дома, он тоже решил подыскать себе, хотя
бы на время, более спокойную работу. Придется довольствоваться, думал он,
сознанием ее близости и дружеского расположения. Очевидно, немыслимо
преодолеть это бесстрастное, нелепое упорство. Ведь ей хоть кол на голове
теши - все равно ничего не понимает! Но если даже Оливия и поймет, что он
хочет на ней жениться, то, пожалуй, воспримет это как оскорбление или как
первые признаки размягчения мозга.
Но одно дело воздерживаться от объяснений в шумной сутолоке городских
трущоб, где каждый день, каждый час сталкиваешься с убогим бытом бедняков, и
совсем другое - оказаться наедине с любимой в тиши цветущих долин. Решимости
священника хватило лишь на три недели. Однажды он встретил Оливию у постели
больного крестьянина. Потом они возвращались вместе домой по залитому
солнцем лугу и беседовали о приходских делах. И вдруг он потерял голову. Они
подошли к месту, где тропинка разветвлялась на две: одна убегала в открытое
ячменное поле, другая вилась вокруг небольшой тенистой-рощи. Сквозь просвет
в живой изгороди виднелись в зеленом сумраке леса мшистые стволы деревьев,
заросли узловатого кустарника, стройные побеги наперстянки со склоненными
чашечками цветов. Священник протянул руку.
- До свидания. Нам, кажется, в разные стороны.