"Этель Лилиан Войнич. Сними обувь твою" - читать интересную книгу автора

которые он безропотно переносил, а его вдова с совершенно неприличной
поспешностью вышла замуж за Джека Карстейрса - человека хорошего
происхождения, но с очень скверной репутацией и к тому же моложе ее на
одиннадцать лет. Настоящего скандала, который вынудил бы общество закрыть
перед этой парой свои двери, еще не произошло. По крайней мере некоторые
двери пока открыты перед ними из уважения к покойному мистеру Риверсу: все
жалеют трех сирот, которых он оставил. Только одна эта несчастная не знала,
почему Карстейрс женился на ней. Судебные приставы гнались за ним по пятам,
а его родственники на этот раз решительно отказались уплатить его долги. Ему
пришлось выбирать между женой с кое-какими деньгами и долговой тюрьмой. Судя
по тому, как идут их дела, он ее все-таки не минует. Хорошо еще, что большей
частью имущества, оставленного ее первым мужем, она может распоряжаться
только с согласия своего сына.
Да, у нее есть сын. Он на пять лет старше Беатрисы, и теперь служит в
лиссабонском посольстве. В университете он получил несколько наград, а по
окончании Оксфорда его рекомендовали на дипломатическую службу, потому что
он знает необыкновенно много языков.
- Любая крестная, - с чувством сказала старая дама, - может гордиться
таким крестником.
Мистер Риверс в молодости тоже был дипломатом. Его ждала блестящая
карьера, но после болезни он ослеп, и его здоровье постепенно совсем
расстроилось. Он был вынужден подать в отставку и все последующие годы жил
на свои скромные доходы неподалеку от Лондона, занимаясь переводами древних
авторов. Их семья еще со времен Стюартов была известна своей ученостью. Его
легкомысленная жена порхала в поисках развлечений, Уолтер из-за своих
занятий почти не жил дома, Эльси - младшая - была еще совсем ребенком.
Бедный слепой оказался бы в мучительном одиночестве, если бы не преданная
любовь Беатрисы. С двенадцати лет она не выходила из библиотеки и спальни
больного отца, развлекая его, заменяя ему секретаря и сиделку. Они обожали
друг друга, и он забавлялся тем, что обучал ее латыни и другим неженским
наукам.
Конечно, эта неестественная жизнь сделала бедняжку сдержанной и
замкнутой. Она страшно застенчива и, надо признаться, стала настоящим синим
чулком. Однако такая милая, скромная девушка скоро избавится от этих
недостатков. Легко представить, как она страдает оттого, что ей навязывают
сомнительное общество приятелей ее отчима. Остается только надеяться, что
какой-нибудь достойный человек вырвет ее из этого невозможного окружения и
сделает счастливой.
Генри тоже от души пожелал того же, но с мысленной оговоркой, что этим
человеком будет не он. Ему было искренне жаль бедную девушку, очевидно очень
хорошую и ставшую жертвой незаслуженно жестокой судьбы. Но одно дело -
жалеть ее, даже немножко увлечься ею, и совсем другое - погубить свое
будущее, повесив себе на шею вдобавок к собственному предку-пирату еще и
таких родственников, как Карстейрсы. Телфордовских невольничьих кораблей и
чудовищного деда, который, как паук, жирел на чужих страданиях, более чем
достаточно для ни в чем не повинного потомка. Нужно немедленно возвращаться
в Бартон.
Он приступил к прощальным визитам и во втором же доме наткнулся на
сияющую улыбкой миссис Карстейрс, за которой равнодушно следовала ее
молчаливая дочь с усталыми глазами.