"Габриэль Витткоп. Сон разума" - читать интересную книгу автора

недостатки Габриэля могут быть только ее, даже если его триумф лишь
наполовину принадлежит ей. Она полагала, что выходит у него из паха
вооруженная, готовая к поединку, ведь Юпитер слаб и распутен. Она
приближается к нему вплотную в мучительной братской несостоятельности.
Когда включает свет, глаза у нее припухшие, точно после кошмара. Она
зарекается встречаться с Одеттой. Пусть Одетта идет к этому жеребцу. Но за
ней последуют другие: Сесиль, Франсин, Арлетт, Коко, Катлин, Анхель Кайдо,
Маргарита... Допросы позволят Одетте досконально изучить двойственность
слова "конфуз". Не важно, кто, наобум - например, Сесиль. Свет может быть
оранжевым, если сейчас лето. Нет, синим - зима. Тогда потолок и простыни
будут аспидными в надвигающихся сумерках. Неподвижная сцена - фотография, на
которой коричневая мебель становится антрацитовой, серой, как ночь, а кожа
тронута этим черным, низким светом. Там все еще можно выделить миг, вырезать
изображение, сделать из него картину некой жестокости, - слишком сильно
сказано, - скорее уж, суровости, что хотела бы скрыть собственное имя,
выкрикнутое в черно-серой комнате: черной, как ночь, и серой, как зеркало.
Подобно всем модницам, Сесиль завела себе третьего или четвертого
любовника - третьего и четвертого, живет в его семье и когда-нибудь выйдет
замуж. По сравнению с Сесиль, что расхваливает его с пылом зазывалы,
жаждущего сбыть товар, Габриэль кажется гениальным блудодеем, музыкально
одаренным Геркулесом, фигурной мишенью, еще более ненадежной, чем
несостоятельность. Габриэль краснеет и волнуется Лишь ослепление бурными
порывами могло вынудить Габриэля заводить столь недостойные его романы,
думает она и в то же время признает за ним верховную власть, избавляющую от
выбора и ограничений.
Она наблюдает за Сесиль сквозь черноту комнаты: вытянутый белый торс,
живот цвета луны и руно - темное, как ночь. Невидимое лоно Сесиль становится
еще осязаемей, его замысловатый рисунок преследует Габриэль, которая рисует
его указательным пальцем на ладони, выводит, как слепец - воображаемый
эстамп, как слепой соглядатай иного плана, иного измерения: его серебристые
глаза расшифровывают сладострастие зеркала без амальгамы, внезапно
озаренного ртутным светом. Габриэль Одетты и Габриэль Сесиль чередуются на
вращающейся сцене. Прибывают или еще прибудут Габриэли Анхель Кайдо,
Франсин, Коко, Катлин, Маргарита, занимая место предыдущего, дублируя его,
умножая. Каждая деталь возникает из него самого. Прямолинейность хорошо
продуманного рисунка, вечно возобновляемое каприччо - разнообразное,
детально проработанное. Суровость четких линий, легких теней, маньеризм
композиции, который заменяет фотографическая точность комнаты. Габриэль
видит, но ничего не слышит. Конечно, она могла бы слышать, ведь совокупная
энергия изолированной системы пребывает неизменной. А ведь она -
изолированная система, создающая себе новые правила, новые образцы, а также
исключения. Она решает чаще встречаться с Сесиль. С Сесиль и теми, что
появятся позже. Неискреннее намерение и скрытый умысел. Ведь она любит
девушек. Как стервятник - глаза. - Ты спрашиваешь о том, о чем не
рассказывают. Говорить об этом - неприлично. Как будто мало того, чем мы
занимаемся! Ты хоть отдаленно представляешь себе наше положение? Если б он
узнал!.. В конце концов... Твоя порочность - от него. Он как женщина: я хочу
сказать, для него это игра - игра, которую он не спешит завершить и никогда
не завершает. Порой кажется, будто это его не касается и он делает это
просто из любопытства - как ты из порочности. Один раз он хотел повести меня