"Габриэль Витткоп. Сон разума" - читать интересную книгу автора

пила из стакана Габриэля, сжимая губами стенку сосуда там, где пил он, или
когда еще раньше кусала в шутку его руки. Тогда они жили в доме, где в саду
росло множество подсолнухов. Мир был золотист, а теперь он оранжевый -
смешанного цвета. Одетта и сама оранжевая взаймы, несмотря на белокурые
волосы. Ее инфантильная плоть напрашивается на синяки, ее слабость -
недостаточно животная для того, чтобы взволновать, и она во всем грешит
неполнотой. Если невыраженная женственность Габриэля Удовлетворяется этим,
то сокровенная мужественность Габриэль довольна еще больше. Подобно устам
двуликого Януса, их губы не встретятся никогда - разве что на губах других.
Рот у Одетты быстро краснеет, нежный и кисловатый, с леденечным вкусом.
- Габриэль-он...
Габриэль чувствует влагу пушистой кожи под своими фалангами,
статическое электричество руна, проникающее в пальцы. Она встряхивает эту
голову на подушке, как соломенный мат, или, точнее, словно пытаясь ее
раскрошить. Открытый рот появляется и исчезает в белье - сопливый нос,
водянистые глаза, ракушки, соль.
Однажды Габриэль приснилось, будто она убивает девушку. Самое сильное
ощущение в ее жизни. Самым сильным ощущением всей ее жизни станет
незабываемое блаженство этого сна. На плитах сада с подсолнухами она
бутылочным осколком перерезает горло белокурой девушке, чье лицо различает с
трудом. Возможно даже, она не знает ее, но чувствует липкое тепло крови на
ладонях, слышит скрежет осколка, скользящего по граниту, всем телом ощущает
огромное счастье самой древней и самой жестокой трансгрессии.
Габриэль останавливается так же внезапно, как начала, склоняясь над
заплаканным лицом, - внимательная, но безучастная; ее короткие волосы слегка
растрепались. Она чувствует, как ее притягивают нежные руки, слышит имя: ее,
его, свое - единое созвучие, старинная музыка.
Оранжевый цвет становится пурпурным, когда раздается телефонный звонок.
Габриэль безуспешно пытался дозвониться до Одетты и просит не ждать его к
ужину. Он идет гулять и не знает, когда вернется, Габриэль кладет трубку.
- Он не знает, вернется ли сегодня вечером. Идет гулять. Как это часто
бывает. Понимаешь...
Из-за молчания Одетты тишина сгущается еще сильнее. Тишина комнаты
умершего - нет, ведь там слышно потрескивание свечей, иногда плач и жужжание
какой-нибудь мухи, ищущей пропитание; скорее уж, тишина морга,
антисептическая и совершенная на человеческий слух, но это совершенство
тяжело. Кто-то говорит: "Расскажи".
Ведь это слово и впрямь произнесено - властное, двусмысленное и вместе
с тем однозначное.
Вначале - оранжевая пустота. Колебание, столь же преходящее, как и
тишина. Наконец, какой-то пузырь лопается словесным снегом. Вопросы
осыпаются и осыпаются сверху под порывом ветра, и ответы следуют по пятам.
Сквозь это падение виднеется человек наивный и голый, раскрытый без его
ведома, с выданными тайнами, вожделеющими речами, сладострастными вздохами,
со своей силой и слабостью.
Одетта настаивает на слабости. Она анализирует - плоско, сообразно
лексикону летящей чайки, под стать себе самой: Одетте с низковатыми
ягодицами. Она идет путем сравнения, оскорбительно - служанка, что
предчувствует разжалование. Сколько стрел попало в Габриэль - светского
святого Себастьяна! Она нередко осознает собственные недостатки, а