"Габриэль Витткоп. Некрофил " - читать интересную книгу автора

в простыни. Сначала мне было трудно признать свою мать в этой женщине,
которая показалась мне бесконечно более красивой, рослой, молодой и
величественной, чем была до этого. Бабушка всхлипывала. "Поцелуй мамочку еще
раз", - сказала она мне, подталкивая меня к одру. Я поднялся к великолепной
женщине, лежащей среди белых простыней. Я прижался губами к ее восковому
лицу, обвил ее плечи ручонками, вдохнул ее опьяняющий запах. Это был запах
бабочек-шелкопрядов, которых раздал нам школьный учитель, и которых я
разводил в картонной коробке. Этот запах, тонкий, сухой и пряный, запах
палой листвы, камней, личинок, исходил от маминых губ, он уже
распространился по ее волосам, как духи. И вдруг прерванное сладострастие с
ошеломляющей внезапностью охватило мою детскую плоть. Прижавшись к маминому
бедру, я почувствовал неизъяснимое наслаждение, испуская в первый раз свое
семя.
"Бедный ребенок!" - сказала бабушка, которая ничего не поняла в моих
вздохах.

5 ноября 19...
Есть расхожее представление, что те, кто любят мертвых, нечувствительны
к запахам. Ко мне это не относится, и мой нос живо различает самые
разнообразные запахи, хотя я, как и все, настолько привыкаю к запахам,
окружающим меня постоянно, что перестаю их замечать. Вполне возможно, что
запах шелкопряда пропитал насквозь все мое жилище, а я этого не ощущаю.
Уборщицы не проявляют никакого беспокойства, наводя порядок в
антикварном магазине, который я унаследовал от отца. Они только ворчат себе
под нос по поводу старья, пыли, ни на что не годных хрупких вещиц - дешевле,
мол, купить новые. И только их поведение в моей собственной квартире на
шестом этаже заставляет меня задуматься. Они осматривают углы - осторожно и
подозрительно. Они искоса поглядывают на меня и особенно любят принюхиваться
к воздуху, поводя глазами. Нюхают и нюхают, не в силах найти в своей памяти
никакого подходящего соответствия, и это приводит их в состояние странной
тревоги. Тогда они становятся похожи на затравленных зверей и бегут. Когда я
пытаюсь вернуть их на работу, они отвечают неопределенно, с опаской, и
качают головой в ответ на мое предложение увеличить им жалование. Я снова
даю объявление в газету, и вся история начинается сначала. Как-то раз,
впрочем, одна из этих женщин осмелилась спросить у меня, почему я все время
хожу в черном, ведь я не в трауре. Другая, очень молодая, но уже изрядно
растолстевшая, - я забыл, как ее звали, - объявила в одной из соседних
лавочек, что от меня пахнет "вампиром". Опять эта старая и странная путаница
между двумя такими совершенно противоположными в своей основе существами,
как вампир и некрофил: между мертвым, питающимся живыми, и живым, который
любит мертвых. Я, впрочем, не отрицаю, что через несколько дней запах
шелкопряда превращается в запах нагретого металла, все более и более резкий,
и сгущается в конце концов до вони гниющих внутренностей. У каждого из этих
этапов есть свое очарование, - хотя последний и предвещает разлуку, - но мне
никогда не приходила в голову мысль пожирать мясо моих мертвых друзей или
пить их кровь.
Что касается консьержки, то она уже давно перестала удивляться, что у
меня нет никакой "подружки". А поскольку никакого "дружка" тоже было не
видать, то она в конце концов сочла меня этаким библейским Иосифом, то есть
попросту беднягой. Тем лучше. Есть истины, которые этой зачаточной душе