"Сергей Юльевич Витте. Царствование Николая Второго (Том 2) " - читать интересную книгу автора

крестьян, а с другой стороны, ободрить местную администрацию и, в крайности,
принять экстраординарные меры.
Это были лица, посылаемые от имени Его Величества. Таким образом были
посланы генерал-адъютант Сахаров в Саратовскую губернию, генерал-адъютант
Струков в Тамбовскую и Воронежскую, а генерал-адъютант Дубасов в
Черниговскую и Курскую. Бедный Сахаров, препочтеннейший, прекрасный, честный
человек, но неспособный ни на какие жестокости, был убит в кабинете
губернатора Столыпина (ныне премьера), которого в то время анархисты не
думали убивать, так как он тогда считался либеральным губернатором, во
всяком случае не жестоким.
В сущности говоря, Сахаров и был послан в Саратовскую губернию, как
губернию объятую смутою, с которой не мог справиться Столыпин. Интересно
было бы знать, как бы теперь отнеслись к Столыпину анархисты, теперь, после
того, как он перестрелял и перевешал десятки тысяч человек и многих
совершенно зря, если бы он не был защищен армиею сыщиков и полицейских, на
что тратятся десятки тысяч рублей в год. ( ldn-knigi: "за время премьерства
Столыпина с 1906-1911 во всей России было казнено 3.972 человека, в том
числе 1.100 из них - по приговорам военно-полевых судов", www.ultoday.mv.ru)
{127} Струков ничем себя в эту поездку не проявил. Он человек
несомненно высоко-порядочный, хороший кавалерист, но бесцветный. Ко мне
поступали лишь донесения, что он сильно пил и даже в компании телеграфистов,
что вынудило министра внутренних дел Дурново войти относительно Струкова в
словесные сообщения с министром Двора, начальником главной квартиры бароном
Фредериксом.
Дубасов действовал в Черниговской и Курской губерниях с кучкою войск
весьма энергично и не вызывал нареканий ни с чьей стороны. Хотя крестьянские
волнения на него, видимо, произвели сильное впечатление, так как в бытность
его несколько дней, во время этой командировки в Петербург, он мне убежденно
советовал провести закон до созыва Государственной Думы, по которому все
земли, которые крестьяне насильно захватили, остались бы за ними, и на мое
возражение против такой меры он мне говорил: "Этим крестьян успокоите и
помещикам будет лучше, так как в противном случай они, крестьяне, отберут
всю землю от частных землевладельцев".
Я привожу этот факт как иллюстрацию того настроения, которое тогда
торжествовало в самых консервативных сферах.
Никто Дубасова не заподозрит ни в физической, ни моральной трусости.
Если он предлагал такую крайнюю и несвоевременную меру, то потому, что был
убежден в ее целесообразности и неизбежности.
Дубасов, конечно, себя отлично держал в Черниговской и Курской
губерниях, где крестьянские беспорядки достигли едва ли не наибольших
пределов. Он всюду появлялся сам с горстью войск, справлялся с бунтующим
крестьянством, отрезвлял их и достиг почти полного успокоения.
Когда я вступил в управление, армия в России была материально и
нравственно совершенно расслаблена. Материально она была расслаблена не
только вследствие того, что более миллиона солдат находились вне России, но
и потому, что то, что осталось в России, даже гвардейские петербургские
части, были обобраны, там были взяты солдаты, там офицеры, там специальные
части, наконец, обобраны части почти везде интендантские, артиллерийские,
крепостные и медицинские запасы и даже вещи, находившиеся на руках.
Нравственно потому, что ныне, при общей воинской повинности, недовольство в