"Карл Витакер. Полночные размышления семейного терапевта " - читать интересную книгу автора

выпустить.
А потом из школы позвонила учительница:
- Это вы лечите Джо Зилха?
- Да, - ответил я.
- Я звоню, чтобы рассказать, как он изменился к лучшему. Джо больше не
поджигает занавески, не бьет других детей, учится, не показывает мне язык.
Как вы этого добились?
Я ей не ответил. Это осталось профессиональной тайной, поскольку я и
сам не знал, как сделал это.
Здесь, в клинике, я впервые начал задумываться о том, как же это
происходит. Второе полугодие я провел за тщательным изучением своих записей
о работе первых шести месяцев; писал, что буду делать в другой раз, что
должен был сделать и чего не должен. И понял, что думать о психотерапии
почти так же увлекательно, как заниматься терапией. После изучения детской
психиатрии мы начали работать в соседней школе для малолетних преступников в
Ормсбай Вилидж. Здесь 25 социальных работников занимались с 2600 детьми,
направляя некоторых из них ко мне. Я также мог принимать частных пациентов.
Одной из первых моих пациенток была четырехлетняя дочь молодого врача. Не
имея никакого понятия о ее семье, я занимался один час с девочкой,
здороваясь с ее мамой в начале часа и прощаясь с нею в конце, не общался с
отцом, да, на самом деле, и с матерью тоже. Я не пытался даже собрать
историю проблемы, поскольку это входило в задачи социального работника.
Позже мне позвонил отец девочки и сказал, что мое лечение помогло.
Изменилась дочка, изменилась жена, да и он сам чувствует себя лучше. Я,
конечно, решил, что открыл секрет психотерапии. С тех пор я открыл их еще с
дюжину, но каждый раз, как только я их открывал, они растворялись в воздухе.
За три года работы с трудными подростками и отчасти - преподавания в
медицинском институте я начал открывать, что такое жесткость . Нежность была
мне свойственна, а вот к жесткому обращению с людьми прийти было непросто.
Правда, я умел быть жестким с животными на ферме. К счастью, рождение второй
дочери дало мне тепло и близость, необходимые для того, чтобы прощать себя,
когда приходилось быть слишком профессиональным или твердым в работе с
подростками.
Все очевиднее становилось, что студентов-медиков можно поделить на тех,
кто не умеет быть нежными, и тех, кто не умеет быть жесткими. Трудно помочь
и тем, и другим найти доступ к недостающему качеству. Не понимая в то время,
как это связано с моими собственными фантазиями, я открыл радость в работе с
преступниками. Их мощь! Мне приходит в голову образ: кадиллак с испорченным
рулем. Много силы и мало контроля. (По контрасту, невротиков, которых мы
встречали в клинике, можно было сравнить со стареньким фордом, который еле
тащится на своих двух цилиндрах.) Оглядываясь на прошлое, я думаю о том,
сколько этих подростков угоняло машины просто ради того, чтобы, вернувшись,
рассказать об этом мне. У меня никогда не хватало отваги поступить таким
образом, и я уверен, что мой энтузиазм по поводу их приключений заставлял
ребят снова повторять то же самое для папы с его вытесненным желанием
преступить закон, еще до своего первого попадания в наше заведение.
Военные годы: тайна и конспирация Окриджа
В ужасные дни второй мировой войны мы переехали в Окридж в штате
Теннеси. Каждый вечер, слушая передачи о бомбежках Лондона, мы гадали,
поведет ли Гитлер, разрушающий Англию и уже завоевавший Польшу, Францию,