"Карл Витакер. Полночные размышления семейного терапевта " - читать интересную книгу автора

Голландию и Бельгию, свои войска завоевывать Соединенные Штаты. Таинственные
визиты в Окридж напоминали Голливудские фильмы: полет на самолете с
зашторенными окнами, чтобы никто не выглядывал, потом поездка на машине в
темноте, ворота, освещенные прожекторами, вооруженные охранники, - все
казалось жутковатым. Кого ни спросишь, тебе убедительно отвечают что-то
вроде: "Нет, мы не знаем, чем мы тут занимаемся, но это нечто важное, и
необходимо охранять наши секреты". Меня направил сюда детский психиатр,
знакомый с моим шефом в Луисвилле. Я знал только, что тут жили около 75
тысяч человек в окрестных домах на нескольких сотнях акров земли и что у них
существовало восемь различных служб безопасности. Из-за высокого уровня
конспирации нельзя было позвонить даже в соседний дом без специального
разрешения.
Мюриэл и я с детьми прожили здесь два года. Это было закрытое общество,
со своей школой и больницей. И когда мы позже узнали, что тут производили
плутоний для атомной бомбы, то были поражены, хотя могли бы и догадаться.
Мой шеф, например, уезжал на испытания в другое место, а вернувшись,
рассказал, что ночью слышал сильный взрыв, но не знает, что это было, потому
что спал. Тень Гитлера нависала над нами, поэтому было несложно пробудить в
нас патриотизм, несмотря даже на то, что мы не знали, что же мы тут делаем.
Несмотря на атмосферу шпиономании, мораль в Окридже была на
астрономически высоком уровне. (Часть нашей работы как раз и заключалась в
том, чтобы наблюдать и докладывать о моральной обстановке.) Нас охватывало
чувство целеустремленности, хотя мы и не знали ничего о цели нашей работы.
Там был госпиталь на 300 мест и 150 человек персонала, работающих день и
ночь. Каждый из семи психиатров принимал по 20 пациентов в день (получасовое
интервью) и наблюдал за десятью госпитализированными с острыми нарушениями.
Тут-то я и учился быть жестким. Приходилось сражаться с ветеранами войны, у
которых появлялись острые психотические приступы. Это было страшно.
Я совершил важное открытие в области психопатологии и психотерапии, и
произошло это довольно-таки необычным путем. Ко мне должен был прийти Генри,
госпитализированный по поводу мании. А я только что закончил работать с
пятилетним мальчиком. С ним я проводил игровую терапию, используя бутылочку
с теплым молоком в качестве средства для регрессии. Бутылочка осталась на
столе. Маниакальный пациент вошел, уставился на бутылочку и вдруг начал ее
по-младенчески сосать. Разумеется, на другой день теплое молоко для него
было приготовлено заранее. За двенадцать дней такого интенсивного кормления
он полностью вышел из состояния своей мании, а я снова решил, что открыл
секрет психотерапии! И последующие три-четыре года я так кормил почти всех
своих пациентов: мужчин, женщин, детей, невротиков, психотиков, психопатов и
алкоголиков с большой пользой для них, если не сказать - с успехом. Лишь
потом я вдруг осознал, что подобная техника была нужна не столько пациентам,
сколько самому терапевту. Я учился материнству, а когда утвердился в этом
качестве, можно было перестать пользоваться самой техникой.
Профессиональное супружество
В Окридже я впервые понял: как необходима жена для личной жизни, так
нужен партнер для жизни профессиональной. Заботиться о пациентах, как и о
детях, крайне тяжело, когда это бремя лежит только на одном родителе. Джон
Воркентин помогал мне, но не всегда был под рукой, когда я хотел его видеть.
Мне живо запомнился день, когда впервые на прием пришел один ветеран. Я
вдруг испугался: мне показалось, что он прямо сейчас возьмет и убьет меня. Я