"Альберто Виллолдо. Город Солнца" - читать интересную книгу автора

на однострунной арфе, а губы пели песню джунглей, и там навсегда изменились
мои представления о страхе. В том самом ярком и самом мучительном опыте моей
жизни произошла необратимая перемена моего сознания и моего восприятия
внешнего мира и самого себя. Даже впоследствии, когда мне удалось выработать
скептический взгляд на тот травмирующий опыт как на галлюциногенный эпизод,
обусловленный психотропным веществом, я знал, что мир для меня никогда не
будет таким, как был прежде. Я возвратился в Куско, и старый профессор
Моралес невозмутимо выслушал меня, не моргнув глазом принял мой рассказ и
так же легко и изящно определил суть моего опыта. Это была "работа на
Западном Пути", сказал он; опрометчиво было с моей стороны приступать к
такого рода опыту без должной подготовки и, тем более, без понимания.
Путешествие на Четыре Стороны Света, как он его тогда представлял мне, было
метаморфическим путешествием по четырем основным направлениям Волшебного
Круга. Оно начинается с Южного направления, где человек восстает против
прошлого и сбрасывает его, как змея кожу, чтобы научиться во всей красе
ходить по Земле. Змея является архетипным символом этого направления.
Запад - это путь ягуара, где человек сталкивается со страхом и смертью;
здесь он обретает свое лицо, состояние духовного воина, у которого нет
врагов ни в этой, ни в следующей жизни. Путь дракона ведет к Северу, где
пребывают предки, где открывается прямой и мгновенный опыт знания, где
человек лицом к лицу встречается с силой. И наконец, Восток - самое трудное
путешествие, которое предпринимает человек знания. Это путь орла, полет к
Солнцу и возвращение в свой дом, где приобретенное искусство и видение
реализуют в собственной жизни и в труде.
Это было самое изящное описание "путешествия героя", которое я
когда-либо слышал, своеобразный дистиллят всех сказаний об опыте других -
тех самых сказаний, которые воплощены в мифах и религиях рода человеческого.
Не загроможденный чудесами, антропоморфными богами и сложными узорами
сказаний, пересказываний и толкований, Волшебный Круг оказался путеводителем
для открытия себя, для преображения. В этом всем было что-то непреодолимо
первичное, некий первоэлементный, авторитетный первоисточник, представляющий
самые изначальные описания таких вещей, как сознание и осознавание.
Профессор объяснил мне, что предпосылки для вхождения в этот процесс
несложны: главное - найти hatun laika, шамана-мастера. Он (или она) сумеет
распознать мое намерение и мою цель. Если я пройду проверку, если мои
намерения безупречны и цель чиста, то он (она) будет руководить моим
путешествием за пределами обычного сознания.
Об одном таком человеке профессор Моралес слышал: это был знаменитый
шаман, hatun laika; ходили слухи, что он странствует по altiplano, покрытому
зарослями чапарраля высокогорному плато на юге Перу. Звали его дон Хикарам.
Это имя происходило от глагола кечуа ikarar - "наделять силой". Если я смогу
чем-либо заняться в течение двух недель, пока в университете начнутся
каникулы, то профессор с удовольствием поедет вместе со мной, чтобы
совершить пешеходный тур по плоскогорьям.
Эти две недели я провел в доме и в обществе городского целителя и его
жены на окраине Куско; кульминацией нашей совместной работы стал ритуал
открытия моего "внутреннего видения". Холодной мартовской ночью "пелена",
которую видели мои хозяева и которая закрывала мне "видение", была срезана с
моего лба моим же охотничьим ножом. Я многое увидел в ту ночь, я испытал
другую форму сознания и иной способ видения; я действительно пережил