"Анастасия Вихарева. Черная книга колдуна ("Семиречье" #1) " - читать интересную книгу автора

Наверное, раньше он был силен, он и сейчас держался прямо, выступая мягко,
слегка приседая, словно крался. Цепкие глаза его окинули Кирилла взглядом,
почему-то заставив сжаться, словно взглянул в омут, забыв обратить внимание
на их цвет и остальные приметы.
Рядом со стариком шел еще один старик. Не такой старый, как первый. Без
рыжевато-седеющей бороды и проплешин на голове, он мог бы вполне сойти за
пожилого. Вряд ли ему было больше шестидесяти. На голову ниже богатыря и
первого старика, мужицких кровей, в противоположность круглолицый, с
выступающими широкими скулами и распухшим в кровоподтеках носом картошкой,
широкий подбородок с ямкой, разбитые широкие губы, кровоточащие десны с
выбитыми зубами. Телом он был еще крепок, и глаза его, глубоко посаженные
под широкими нависающими бровями, были не менее ясными и пронзительными.
Одет он был ни в пример остальным, точно собирался в плен заранее. Теплые
штаны с меховой оторочкой, теплая вязанная из толстой льняной нити рубаха,
небольшая котомка-мешок за спиной, на плече перекинутые лапти, которые он,
не иначе, решил приберечь, или чтобы не оставить в засасывающей грязи.
Рядом со стариками шел высокий крепкий мужчина, лет тридцати пяти,
чем-то похожий на богатыря, который поддерживал Кирилла, но меньше ростом.
Такой же широкий, плечистый, голубоглазый и светло-русый. Он насупил брови,
и ни на кого не смотрел, словно бы отсутствовал. А за ними весело скалился
тот самый балагур, который пошутил насчет Спасителя. Он кивнул Кириллу в
знак приветствия, проявляя любопытство и без стеснения разглядывая его. Ему
было около тридцати, худой, с подвижными чертами лица - он все время
старался выглянуть из-за спин, чтобы видеть, что твориться впереди,
вытягивая голову. И улыбался, не загружаясь, куда его ведут и зачем. Рядом с
балагуром шел парнишка, наверное, одного с Кириллом возраста, вряд ли ему
исполнилось шестнадцать. Совсем юнец, с нежной кожей, по детски припухлыми
чертами, испуганный, озирающийся по сторонам, держась немного в стороне,
ближе к статной женщине со спутанными волосами и в рваном сарафане, которая
выступала широким твердым шагом, иногда что-то подсказывая пареньку. За ними
шли еще луди, но рассмотреть их как следует не получалось, лица многих
ничего не выражали, кроме отчаяния и глухой тоски. Большинство из них
смотрели под ноги, не поднимая глаз, лишь изредка зыркали по сторонам,
заслышав топот лошадей.
- А ты отколь знаешь? - недоверчиво проворчал высокий старик к
балагуру, который до этого с подозрением рассматривал Кирилла. - Языком
чесать надо к месту.
- Я с такой мутью не выжил бы, - с досадой произнес балагур. - Муть
ихнюю с себя полгода снимал. Избави вас Боженька от такой тьмы! Молитвослов
евангельский теперича от корки до корки разобрал. Греческий-то я уразумею,
был я у них. Не марал, погань, руки, спускают мертвечину на людей - и люди
сами все добро отдают, слезами обливают и ноги маслом умасливают, а те сидят
и считают, не положил ли краюхи хлеба за пазуху. Чтобы я так жил! - произнес
он на распев и с акцентом, определенно кого-то копируя. - Болезные оне, им
чертовщина примерещилась, а оне и рады. Павлик их, который явление Божьего
Сына узрел, по всему свету рыскал в поисках достатка боголюбам.
- Они не на всякую чертовщину крестятся, только на противную, которая
зубы скалит, а если заговаривает, привечают, - прилетело откуда-то спереди с
насмешкой.
- Во-во! - обрадовался балагур проявленному интересу.