"Роберт Ван Гулик. Ночь в монастыре с привидениями" - читать интересную книгу авторана задних лапах медведем, который пытался обнять танцовщицу. Отступая, та
поскользнулась, и огромный зверь бросился к ней, широко разинув пасть с желтыми клыками. Судья чуть было не вскрикнул, но барышня Нгеуян уже вскочила на ноги. Изящным движением она погладила голову зверя, а затем, просунув руку за ошейник, низко поклонилась публике и под гром аплодисментов вышла. Судья Ди стер со лба капельки пота. В последние минуты он совсем забыл о своей простуде, но теперь головная боль снова разрывала ему виски. Он хотел было встать, но настоятель положил ему руку на ладонь, говоря: - Поэт Цун Ли сейчас прочтет эпилог. Безбородый юноша с одухотворенным лицом поднялся на сцену. Поклонившись зрителям, он начал: Добрые люди из монастыря, Смотрящие драму грешной души, Истерзанной Горем и Сомнением. Верьте, вы будете спасены. Великий Дао даст вам прозрение Истинного пути. Но будут наказаны хитрецы, Жадные и рвачи, Прибегающие к нему Ради женщин прекрасных и благ земных. И каждого ждет справедливая судьба, Как солнце рассеивает утренние облака. Прочтя эти строки, поэт снова почтительно поклонился и вышел под звуки оркестра. Судья вопросительно посмотрел на отца настоятеля. Последний стих, произнесенный в монастыре под названием "Утреннее облако", был неудачен, если не сказать хуже. Священнослужитель задыхался от ярости. - Немедленно позовите сюда этого юнца! - крикнул он руководителю труппы. Повернувшись к судье, он спросил: Когда юноша предстал перед ним, настоятель не терпящим возражений голосом задал вопрос: - По какой причине, господин Цун, вы от себя добавили последний стих? Он совершенно разрушил ту счастливую атмосферу, которую мы стремились создать в эти праздничные дни. Цун Ли выглядел совершенно спокойным. Он насмешливо возразил: - Последний стих, ваше преосвященство? Я думал, что вам скорее не понравится третий с конца. Но вы же знаете, когда импровизируешь, не всегда получается так, как хотелось бы. Монах стал пунцовым от гнева. Поэт, по-прежнему невозмутимый, продолжал: - Проще сочинять короткие стишки. Вроде этого, например: Два настоятеля: Один на земле, Другой под землей. Два настоятеля: Один среди монахов, Другой среди червей! Настоятель в бешенстве ударил посохом об пол. Его черты были искажены гневом, казалось, он сейчас взорвется, но, сдержавшись, он сказал ледяным тоном: - Господин Цун, вы можете удалиться. После того, как дверь за поэтом закрылась, судья попрощался с настоятелем, у которого еще дрожали руки. Сделав несколько шагов, он обратился к Тао Гану: - А теперь я хочу побеседовать с актерами. Знаешь, где находится их |
|
|