"Тамара Ветрова. Город, которому ничто не грозит" - читать интересную книгу автора

Стасик рассказал, о чем думает клен.
Вокруг всегда одно и то же. Улица, два-три дома по обе ее стороны.
Одинаковые дома с облупленной краской и невыразительными окнами. За окнами
люди, как в дупле, устраивают свою жизнь, но это его уже не касается, об
этом он, в сущности, и не может ничего толком знать.
Два-три облака в небе, а внизу прохожие. Разные у них лишь шляпы и платки,
а так - ну совершенно одинаковые!
Корни, которых он никогда не видел... Они - как змеи, увлекающие в
бесконечность, в отвратительное безмолвие, во тьму, которая кишит...
Казимир Иванович остановил жестом слова мальчика. (Или мысли. Или то, что
впоследствии станет мыслями.)
Мальчик прикрыл глаза. А спустя время продолжил.
Вот море - его никогда не видел клен и, следовательно, не может его себе
представить. Вот это Стасику понятно! Он тоже не бывал у моря, словно его
корни так же вросли в землю где-то рядом с улицей Пушкина...
Но что бы изменилось, протекай его жизнь не здесь, а там? И судьба
кипарисов - разве она так уж отлична от его судьбы? Надменные стражи
приморских городков, они зимой и летом созерцают море, все то же море...
Обманчивый южный ветер заискивает перед ними, как перед чужеземными
принцами, не решаясь задеть ветви... Снег щадит зелень. А они день и ночь
скользят скучающим взглядом вдоль белой дороги, что - как ни петляет - все
же выведет к морю, да-да, к тому самому морю, которое они обречены видеть
и день, и год, и так впредь, до конца...
А пальмы, точно старыми газетами, обмотанные нелепой, неопрятной корой! А
тяжелые, как бомбы, пригнувшиеся почти к самой земле цветы!.. Он не помнил
их имени, но помнил, откуда-то знал, что во время их цветения влажная мгла
приморских парков наполняется диковинным запахом, так что впору схватиться
за голову и, испуская стоны, бежать прочь без оглядки...
Море. Пусть так, он никогда не видел его. Зато каждую осень он прощается
со своей листвой, а лист - рыжий, красный, зеленый, даже почерневший и
свернувшийся в трубочку от дождя, даже высохший и легкий, как какая-нибудь
песчинка... каждый лист - незабываем! Этот бессмысленный ритуал, эта цепь
прощаний, этот туннель нескончаемой осени, отблеск которой лежит даже на
весеннем д"е - это еще крепче привязывает к земле его корни и безудержней
будит воображение! Он силен по-своему, потому что знает кое-что, неведомое
тем курортным красавцам!
- Где же теперь этот чудак? - спросил очень тихо Казимир Иванович,
указывая рукой на то место, где совсем недавно стоял клен. Взгляду теперь
открывались лишь вывороченные комья земли, ничего более.
Стасик Куликов, ученик Казимира Ивановича, не отвечал.
Однако оба понимали, что сталось с кленом.
Клен улетел.
Кто-то мог бы расценить это как бегство. Но ни Казимир Иванович, ни Стасик
не думали так.
Это не было бегством. Да и куда он мог бежать, отлично зная, , что такой
полет противопоказан старому дереву, что это - смерть? И уж, конечно, не
мечта увидеть море погнала клен вверх, в осеннюю мглу - до моря ему было
просто не дотянуть, он бы непременно рухнул вниз!
Но, однако ж, без мечты не обошлось. Вернее, даже не мечта это была, а