"Лев Вершинин. Первый год Республики (Авт.сб. "Хроники неправильного завтра") [АИ]" - читать интересную книгу авторавыпрямился пружинисто, глядя в спокойные лица усатых ветеранов; один к
одному, наперечет - черниговцы, многие еще и Бонапартия помнят... - Молодцы! Ребятушки! Сыны мои! - выкрикивал почти визгливо, надрывая горло, забыв о том, что каждый из "сынов" в отцы годится по возрасту. - Волю нашу, волю ныне спасти должно от черни сущеглупой!.. Ибо не ведают мужики, что творят... себе погибель готовят и нам! - да не в том беда! Свободу святую на вилы поднять хотят! Подошел вплотную почти. - Братцы! Не вы ли Россию грудью заслонили под Смоленском! под Красным! при Бородине! Малоярославце! - вы, никто иной! Не с вами ли рядом брали мы Киев и Винницу, Фастов и Одессу, Брацлав и Тульчин? Ныне нам выпало заразу истребить в самом сердце земли нашей, чтоб завтра смогли строить новую Россию, по правде Русской, по совести! Архиереи да князья мужикам головы задурили, вилы хотят воткнуть в сердце конституции. Позволим ли? Слаженным рыком в ответ: - Урра! И понеслось. Улицы, стрельба, короткие стычки - уж до центра, мало не к собору выплеснулись гайдамаки. В потоптанных садиках, уж без пули-дуры, грудь к груди резались: штык на вилы, тесак против свяченого ножа. Лишь на краю балки опомнился генерал; взглянув на руки, ужаснулся: по локоть кровью вымазаны, как давеча щепиллины, на лезвии сабли клок волос висит вместе с обрывком кожи, и сапоги в чем-то буром, липком, на глину не похожем. Вокруг - распаренные солдатские лица: конвойные, кременчугцы, еще какие-то - сквозь пот в глазах и не различить. Возник на мгновенье и сгинул Ипполит: без накидки, в одном мундире, разорванном на плече; взгляд должен был отбыть; не пожелал, выходит... ну и ладно. Шум вокруг стихал. Страшным ударом, себя не щадя, отбросили гайдамаков; преследования не трубили - самим бы прийти в себя, опомниться. Ай да Кармалюка; теперь лишь становилось ясно, как ловко сыграл гетьман! - равномерно силы подтянул да бросил со всех сторон, так что и не снять ниоткуда помощь было; хорошо хоть, что сбили со щепиллиной позиции, не дали прорвать оборону... А все же не дотерпел вор! - судя по всему, Первая Мужицкая в бой пока не шла; то ли бережет ее гетьман, то ли готовит для последнего удара... Визг раздался нежданно. Из-за крайней хатки выскочили трое татар, у каждого на аркане - по гайдамаку. Заметив урус-пашу [урус-паша - русский генерал (тюркск.)], замерли, однако тотчас поняли: с интересом глядит большой командир, едва ль не с одобрением. Приободрились, споро пососкакивали наземь, опрокинули избитых хлопов, заголили зады... Слева, почти рядом с Бестужевым, вдруг перегнулся пополам пожилой унтер, изверг из нутра сизое месиво. Михаил Петрович посторонился машинально, пытаясь пересилить себя и прервать, прекратить страшное зрелище; но - не получалось! притягивало... Рука в руку управились татары; казалось - миг! - а вот уж сидят гайдамаки на низких, из плетня выдернутых кольях, почти касаясь ногами земли... - Взять их! - выдавилось наконец судорожно. Не то чтобы хлопов жаль стало. Но свой же приказ на глазах нарушен! - ведь запретил янычарствовать. Рубить - да! без этого нельзя... но такое... |
|
|