"Лев Вершинин. Первый год Республики (Авт.сб. "Хроники неправильного завтра") [АИ]" - читать интересную книгу автора

- неожиданно! - залп и другой; истошный визг татарина донесся через
полгорода.
- У Щепиллы! - сорванным голосом выкрикнул Горбачевский, хотя и не
следовало: все и без того уж поняли - где.
Ну вот! - подумалось легко, несколько даже радостно. Начинается. Знал
наверняка, что не случайная перестрелка затеялась; по спокойной легкости в
теле знал!.. предчувствия никогда еще не обманывали.
Не выдержал гетьман, двинулся; а не мог ведь подтянуть все силы за
неполные двое суток; значит - лишь часть на город бросил. Неразумно. Хотя
- мужик, что спрашивать? нет военного навыка, это не в Подолии с загонами
поместья крушить...
Впрочем, тут же оборвал Бестужев злорадную мысль, мужик сей изрядно
учиться умеет; еще с месяц назад бежал беспорядочно при встрече с
регулярным отрядом, ныне же немалою армиею поди его останови. Одно ясней
ясного: тут вот, в Катеринославе, все и решится. Не разойтись подобру,
малой кровью; солдатиков для рейда в степь - мало, следует штурма
дождаться и перемолоть гайдамаков. Однако же и у Кармалюки наверняка таков
же расчет: сил не щадя навалиться - и вырезать войско бестужевское; тогда
он хозяином останется.
Что же выходит? Оба на гибель решились! - а выжить лишь одному выпадет.
И об этом тоже мыслилось неторопливо, словно бы со стороны. Не позволял
себе сомнений. Сгинет Кармалюка! А ежели... ну так что ж: мертвые сраму не
имут.
- Коня.
Уселся в седле поплотнее, тронулся с места хлынцой [шагом], на ходу
переводя Абрека на крупную рысь; застоявшийся вороной птицей рванул, вмиг
одолел пригорок. Балки предместные отсюда как на ладони. Да и весь
фурштадт [предместье] тоже.
Вот оно! - по открытому пространству, над вырытыми с вечера окопами
щепиллиного полка, мечется разноцветное, фигурки крошечные, одна к другой
то прилипнет, то отвалится; серое марево ползет по канавам, растекается в
кривоватых, облезлых по-зимнему садиках. Словно бы отчетливо видны - не
лица, нет! - но высокие шапки из овчины, вислые усы, вилы, склоненные к
атаке... впрочем, вздор! - ни лиц, ни шапок отсель не различить.
Обернулся на лютый конский топот. Белым пятном с углями глаз бросилось
лицо Мишки - треуголку потерял, всклокочен, на лбу кровавый след: то ли
царапнуло вскользь, то ли пот отирал... руки-то по локоть в кровище.
- Ваше превосходительство!
Молодец, Щепилло! Хоть и в горячке, а - никаких "Мишелей"; началась
работа, вольности побоку. Удерживает своего сивого, тянет повод!..
- Всею силой налегли хамы... Кременчугцы третью атаку отбили, силы
исходят... вестовой мой! посылал... где?.. сикурсу!
Кольнуло понимание: вот отчего примчался, своих оставив. Знает,
неоткуда резерва взять, сам решил требовать. Так... и верно ведь, устали
кременчугцы, сколько ж их там?.. всего ничего. Следует сикурс подать.
Обернулся. Вот они, конвойцы, весь мой сикурс, полный резерв. Ровно
стоят. И знамя трехцветное над ними - знамя Республики Российской: на
белом, синем и красном - скрещенные вилы и ружье, осененные фригийским
колпаком. Высокий символ! - братство народа и армии в битве за волю.
Что ж, пришел час! Прыгнул вниз, в грязь, присел на полусогнутых,