"Жюль Верн. Завещание чудака" - читать интересную книгу автора

разоблачить секреты покойного, то они утешали себя тем, что подвергали
каждого из шестерых избранников всем пыткам своих интервьюеров, первой
целью которых было выяснить их социальное положение.
Если прибавить к этому, что фотографы не желали, чтобы журналы и
газеты их перегнали, и что портреты шестерых избранных - большие и
маленькие, до пояса и во весь рост - в сотнях тысяч экземпляров расходились
по штатам, то всякому будет ясно, что эти "шестеро" занимали теперь место
среди наиболее видных лиц Соединенных штатов Америки.
Репортеры газеты Чикаго Мейл, явившиеся к Годжу Уррикану, жившему на
Рандольф-стрит, № 73, были приняты крайне сухо.
- Что вы от меня хотите? - спросил он раздраженно. - Я ничего не знаю!
Мне совершенно нечего вам говорить!.. Меня пригласили принять участие в
процессии, и я это сделал!.. Кроме меня, там было еще целых пять таких же,
как я, около самой колесницы... Пятеро, которых я абсолютно не знаю!.. И
если это кончится плохо для одного из них, то меня это не удивит!.. Я
чувствовал себя там какой-то плоскодонной лодкой, которую тянут на буксире,
не будучи в состоянии как следует разозлиться и излить свою желчь!.. О,
этот Вильям Гиппербон! Да возьмет бог его душу и, главное, да сохранит он
ее у себя! Если же этот человек надо мной насмеялся, если он заставил меня
опустить мой флаг перед этими пятью пролазами, то пусть он бережется!.. Как
бы ни был он мертв, как бы глубоко ни был зарыт, если даже для этого мне
пришлось бы ждать последнего суда, я все равно сумею...
- Но, возразил один из репортеров, согнувшийся под напором так
неожиданно налетевшего на него шквала, - ничто не дает вам основания
думать, мистер Уррикан, что вы подверглись какой-то мистификации. Вам не
придется сожалеть о том, что вы оказались одним из избранников... И если на
вашу долю придется только одна шестая этого наследства..
- Одна шестая!.. Одна шестая!.. - вскричал громовым голосом
расходивший командор. - А могу ли я быть уверен, что получу ее, эту шестую,
всю целиком?!
- Успокойтесь, прошу вас!
- Я не успокоюсь!.. Не в моей натуре успокаиваться!.. К бурям я
привык, я сам всегда бушевал... еще получше их!..
- Ни о какой буре не может быть и речи, - возразил репортер, горизонт
чист...
- Это мы еще увидим! - прервал его все еще продолжавший горячиться
американец. - А если вы собираетесь занимать публику моей особой,
докладывать ей о моих поступках, о моих жестах, то советую вам хорошенько
обдумать то, что вы будете говорить... Иначе вам придется иметь дело с
командором Урриканом!
Это был действительно настоящий командор, этот Годж Уррикан, офицер
флота Соединенных штатов, шесть месяцев перед тем вышедший в отставку, о
чем он все еще очень сокрушался. Бравый моряк, всегда строго исполнявший
свой долг как под неприятельским огнем, так и перед огнем небесным, он,
несмотря на свои пятьдесят два года, еще не потерял врожденной горячности и
раздражительности. Что же касается его внешности, то представьте себе
человека крепкого телосложения, рослого и широкоплечего; его большие глаза
гневно вращаются под всклокоченными бровями, у него немного низкий лоб,
наголо обритая голова, четырехугольный подбородок и небольшая борода,
которую он то и дело теребит нервными пальцами. Руки его крепко прилажены к