"Дмитрий Вересов. Аслан и Людмила ("Кавказские пленники" #3) " - читать интересную книгу автора

какие-то углы. Борский даже немного оживился, рассказал Ивану Ивановичу о
последней встрече с Брюсовым, прочитал Зиночке свое старое стихотворение,
даже в глазах его мелькнул на мгновение прежний налет таинственности,
посвященности в нечто сокрытое, но тут же сам скрылся за усталой улыбкой. И
гости были на высоте. Иван Иванович говорил хорошо о православной вере,
Зиночка на редкость мило кокетничала, даже Нижеглинский не болтал всякий
вздор, а покорно проследовал к фортепиано и сплетничал только языком
музыки.
Словом, все под апельсиновым абажуром было, как в те розовые годы
эмиграции. Вера Федоровна готова была уже почувствовать себя вполне
счастливой в этот вечер, если бы не одно досадное недоразумение. Пустяк,
конечно, который в прежней жизни показался бы ей очень милым и забавным, но
в этой эмигрантской Все было совсем по-другому.
Когда она позвала гостей для чаепития и, взяв в помощницы Зиночку,
собиралась подавать на стол скромную закуску из бутербродов с колбасой
милого Ивана Ивановича, на подносе обнаружились только беленькие ломтики
французской булки. Кружочки колбасы, все до одного, куда-то исчезли. Вера
Федоровна очень смутилась, хотела остановить возмущенную Зиночку, но
капризный голос той уже звучал в гостиной:
- Господа! Признавайтесь немедленно - кто скушал всю колбаску с
бутербродов? Фи, господа, как некрасиво! Слопали колбаски и не признаетесь!
Иван Иванович вне подозрений, он мог бы ее скушать еще на улице, пока нес.
Леонтий Васильевич, я помню, у вас был подозрительный перерыв в полонезе...
Вера Федоровна почти вбежала в гостиную, чтобы прекратить Зиночкино
дознание. Она увидела, что гости были слегка удивлены и смущены, но только
один Борский сидел пунцово-красный и не знал, куда деть глаза. Это до того
поразило княгиню, что она так и продолжала смотреть на красного Борского.
Она поздно спохватилась, и теперь уже все гости смотрели на него. Даже
Зиночка замолчала, пораженная догадкой.
В этот момент, когда никто не знал, что нужно делать и говорить, с
дивана поднялся мальчик. Он решительно вышел на середину гостиной под самый
апельсиновый абажур и громко сказал:
- Колбаски скушал я!
Потом внимательно оглядел присутствующих, убедился, что все смотрят
именно на него, и повторил еще громче:
- Колбаски скушал я! Без хлеба...
Княгиня готова была уже сказать: "На здоровье, дитя мое!",
рассмеяться, поцеловать чернявую голову мальчика и тем сгладить тягостное
впечатление от этого происшествия, как вдруг захрипели простуженные часы, а
потом неожиданно ясно и громко пробили. Мальчик вскрикнул, бросился к
Борскому, спрятал голову у него на груди и расплакался.
Скоро Борский с мальчиком ушли. Какое-то время все в гостиной сидели
молча, а потом Вера Федоровна сказала со вздохом:
- Бедный голодный мальчик...
- А ведь это Борский скушал, - послышался из вольтеровского кресла
голос Ивана Ивановича.
- Как Борский? - удивились все присутствующие.
- А так. Я как раз курил в прихожей и хорошо видел, как наш поэт в
хорошем расположении духа, видимо, вдохновленный, зашел на кухню и
аккуратненько сжевал всю колбасу. А мальчик тут ни при чем. Мальчик себя