"Дмитрий Вересов. Тень Заратустры ("Ворон" #9)" - читать интересную книгу автора

чудаковатого лондонского профессора Делоха. Точнее, не в обличий, а в
подвизгивающем от волнения голосе, донесшемся с пленки домашнего
автоответчика:
- Ильич, старина, извините за беспокойство, это Георг, Георг Делох,
помните такого? Если не трудно, я просил бы вас оказать помощь моему
русскому другу из Петербурга. Он занимается составлением своей родословной,
а в ней обнаружились шотландские корни и даже, представьте, фамилия Лерман.
Я хотел бы направить его в ваш архив, его фамилия Захаржевский. Никита
Захаржевский...
Услышав это имя, Лерман так разволновался, что у него подскочила
температура, и верной Инге пришлось вкатить ему два сверхнормативных укола.
И все же вечером Александр Ильич нашел в себе силы через Бобби отзвониться
Делоху и передать, что хотя в данный момент он несколько нездоров, но через
недельку будет рад принять иностранного гостя и оказать всяческое
содействие его изысканиям.
А потом вызвал к себе Бобби и его нынешнего бой-френда Джона...


***

Отца своего Александр Ильич знал только по фотографии - старший
сержант штабной роты Дерек Лерман пал смертью храбрых, правда, не на поле
брани, а спустя несколько месяцев после окончания войны, в пьяной потасовке
в Ганноверской кнайпе, где шумно отмечал с товарищами рождение первенца,
зачатого в военном госпитале близ Глазго. Мальчика воспитывали мать
Джулианна и ее мачеха по имени Дейрдра, о которой Александр до сих пор
вспоминал с содроганием, потому что была та Дейрдра ведьмой - и вовсе не по
прозванию, каким подчас награждают ближние какую-нибудь старушенцию за
мерзкий нрав, а по сути, можно сказать, по профессиональной принадлежности.
Гадала, снимала сглаз и порчу, пользовала страждущих травяными сборами и
отварами кореньев.
Хоть и дразнились на Александра Ильича - впрочем, нет, тогда еще
Шоэйна - соседские ребятишки за такое родство, но только бабкино ремесло и
держало семью в достатке и даже в благоденствии. Сколько Лерман себя
помнил, он всегда был одет, обут, накормлен и обихожен, а когда ему исполни
лось шесть, они перебрались из преимущественно пролетарского Дарли в весьма
приличный дом в уютном буржуазном пригороде Грэндж. Мальчик пошел в хорошую
начальную школу, а потом, успешно выдержав экзамен "одиннадцать-плюс", - в
школу грамматическую, откуда открывалась прямая дорога в университет.
Если бы юный Шоэйн обучался в современной российской школе, то
непременно заработал бы среди одноклассников кличку "ботан", а в родной
Шотландии был он "sissy" или "dork", что примерно то же самое и означало.
Тихий, прилежный, успевающий по всем предметам, кроме физкультуры,
отличающийся к тому же хрупким телосложением, длинными девчоночьими
ресничками и обыкновением по любому случаю заливаться стыдливым румянцем.
Понятно, что, оказавшись в университете с его многовековой традицией
"наставничества" - по-нашему говоря, персонифицированной дедовщины, -
салага Лерман в первый же вечер был классически "опетушен" своим "фэгом",
третьекурсником Энди Мак-Дугласом.
- Эй ты, фокс, а звать-то тебя как? - томно осведомился Энди,