"Дмитрий Вересов. Избранник Ворона (Ворон #4)" - читать интересную книгу автора

хвалили, содержание - нет. Женщины!
Конечно, Нилушка лазал не только по ящикам комода, но и по книжным
полкам. Сначала открыл для себя Шекспира - в доме был только том с
историческими драмами, - произведшего на него неизгладимое впечатление.
Страсти, коварство, властолюбие, кровь!

Померкни, день! Оденься в траур, небо!
Кометы, вестницы судьбы народов,
Бичуйте неприязненные звезды,
Что Генриха кончине обрекли!

Он слишком славен был, чтоб долго править... -

Декламировал он нараспев остолбеневшим мальчишкам во дворе, и тут же,
воспользовавшись их замешательством, предлагал разделиться на Ланкастеров
и Йорков и начать войну Алой и Белой розы. Они смотрели на него, как на
полного придурка, но дразниться уже побаивались - психованный, поди знай,
что может выкинуть... А он не останавливался на достигнутом, открывал для
себя большой географический атлас, "Библиотеку приключений".
Теперь он окончательно понял, кем хочет быть. Только полярным
летчиком. Как Саня Григорьев. До чего же здорово, что и фамилия у него
самая подходящая для полярного летчика. Баренцев - как студеное море!
Избрав героя, надо во всем повторить его путь. Начать, как начинал
он. В данном случае - бежать из дома.
Воспользовавшись отсутствием бабушки, он быстренько затолкал в
рюкзачок старый драный свитер и варежки на случай зимы, полбуханки хлеба и
большое румяное яблоко, книгу "Два капитана", карманный фонарик с севшей
батарейкой, отцовский компас и три коробка спичек - а то какой же он
путешественник без фонарика, компаса и спичек?
Все благоприятствовало его начинанию. Сырая, промозглая погода,
простоявшая весь март и начало апреля, в одночасье рассосалась. Выглянуло
солнышко, теплый ветер разогнал последние облака и приоткрыл небо -
голубое, бездонное. Нилушка отвык от такого неба и, выйдя во двор,
залюбовался им, подняв голову.
- Мой папа летает по тебе, - сказал он. - А я когда-нибудь полечу еще
выше, прямо в космос. Как Гагарин и Титов.
В полярные летчики больше не хотелось, хотелось сразу в космонавты.
Нилушка даже забыл, зачем, собственно, вышел, пробродил немного по двору,
то и дело обращая к небу блаженную улыбку, съел яблоко, да и поднялся
домой. А вечером пришла телеграмма, что отел уже в пути и будет через три
дня.

X
(Ленинград, 1982)

- Ждали?
- Как манны небесной. Понимаете, во мне тогда проклюнулось нормальное
мальчишеское естество - библиотека приключений, самолетики, побег из дома.
И это было так созвучно образу отца...
- Что же вы замолчали, Нил Романович? Неприятно говорить на эту тему?