"Дмитрий Вересов. Избранник Ворона (Ворон #4)" - читать интересную книгу автора

только не как из зала, а сбоку. На сцене пели и плясали, а в
противоположной кулисе, не обращая никакого внимания на окружающую суету,
стоял человек в наушниках и меланхолично жевал длинный бутерброд. Нилушка
забрался на колени к дяде Васе и стал смотреть на человека с бутербродом.
Мама разыскала его лишь после окончания дневного спектакля, крепко
отругала, досталось и дяде Васе. Всю дорогу до дома она сердито молчала. И
больше сына с собой в театр не брала. Он и не напрашивался. Там все играют
музыку и поют - этого добра ему и дома хватает!
Если раньше ему строжайше запрещали выходить во двор без присмотра
взрослых, то теперь, наоборот, норовили выставить при каждом удобном
случае.
- Что сидишь сиднем?! - прикрикивала бабушка. - Иди-ка погуляй.
Но особого желания не возникало. Чистенькая добротная одежка, толстые
щеки, кругленький животик, а главное, занятия музыкой и французским, мягко
говоря, не прибавляли ему популярности среди дворовых мальчишек. Играть
его принимали нехотя, в войнушку убивали первым, обзывались:
- Парле-франсе пирамидон!
- Зато у меня папа летчик! - наливаясь краской гнева, кричал он.
- И где он, твой летчик? - ехидно спрашивал Валерка, главный
предводитель, уже щеголявший в пионерском галстуке. - Видали мы таких
летчиков! Летал-летал, на мамку приземлился, Пирамидона сделал и дальше
полетел!
Даже гермошлем, который он, нарушив бабушкин запрет, потихоньку
вытащил с антресолей и на собственной голове вынес во двор, вызвал у
мальчишек лишь очередную порцию дразнилок:
- Жиро-мясо-комбинат, шпиг-сарделька-лимонад! В самолет заберешься,
он под тобой сразу развалится!
Особенно старался Валерка - ревниво блюл свое исключительное право
называться родственником героя: его старший брат учудил по пьянке что-то
очень героическое и загремел в тюрьму. И то сказать - брата Валеркиного
знают и видели все, а вот Нилова папу - никто. Будто он сам его придумал.
Бросаться с кулаками на обидчиков Нилушка не смел - все они были
старше и крупнее его. А с малышней возиться и самому не очень-то хотелось.
Поэтому во двор он старался выходить как можно реже, постоянно находя себе
какое-нибудь убедительное для бабушки занятие дома.
Самыми же счастливыми часами его жизни стали те, когда мамы не было
дома, а бабушка была слишком занята, чтобы надзирать за ним. Тогда он
тихонько пробирался в мамину комнату, к незапертому комоду, где хранились
оставленные отцом вещи, раскрывал ящики. Все китайские диковины давно уже
были многократно пересмотрены, перещупаны, перенюханы, частично
перепорчены, и жгучего интереса больше не вызывали. Зато отцовские значки,
фотографии, курсантская пилотка, первые лейтенантские погоны... Как жаль,
что блестящие ордена и медали в красивых коробочках отец увез с собой!
Зато оставил толстую, тяжеленную книгу в красном переплете, под названием
"Аэродинамика самолета". Сама книга состояла из непонятных слов, чертежей
и цифр, но на задних страницах были в цвете нарисованы всевозможные
самолеты - наши, немецкие, американские. Высунув язык, Нилушка старательно
перерисовывал "яки", "мессершмиты" и "дугласы" в специальную тетрадочку в
косую линейку. Нередко нарисованные самолеты становились частью сложной
композиции - воздушного боя, бомбардировки. Технику рисунка бабушка и мама