"Дмитрий Вересов. Избранник Ворона (Ворон #4)" - читать интересную книгу автора

- Скорее, неловко. Неужели вам интересно второй день кряду
выслушивать мои... мемуары? Не жалко тратить время на такие пустяки?
- Это не пустяки, и это мое время. И моя работа. Мне за нее жалованье
платят... Так что отец? Оправдал ваши ожидания?

XI
(Ленинград, 1963)

Нилушка напросился ехать вместе с мамой в аэропорт, ночью долго
ворочался с боку на бок, заснул только под утро, но немедленно, бодро
вскочил, едва лишь мама подошла к нему и ласково тронула за плечо - мол,
пора.
Мамин сослуживец, баритон Даваев, заехал за ними на своей зеленой
"Победе", и они тронулись через утренний, солнечный город. Нилушка ерзал
на заднем сиденьи, вертел головой, разглядывая незнакомые дома и улицы.
Рейс немного задерживался, и мама с Даваевым сели в кресла в
полупустом зале ожидания, а Нилушка тут же прилепился носом к большому
витринному стеклу, выходящему прямо на летное поле, поедал глазами
выстроившиеся в рядок большие серые самолеты, смотрел на людей, сновавших
по полю. С особым вниманием он вглядывался в тех, на ком была надета синяя
форма. Это, конечно же, летчики, и надо не пропустить среди них папу...
- Пойдем, Нилушка, - неожиданно произнесла позади него мама. - Наш
самолет объявили.
Они двинулись к дальним воротам, из которых вскоре стали выходить
веселые загорелые люди с шальными глазами. Другие, стоявшие у ворот,
подбегали к прилетевшим, обнимали, целовали, дарили цветы. Нилушка, еще
толком не разглядев, животом почувствовал, что вон тот дяденька, лысый,
усатый, в мятом сером пиджачке, совсем непохожий на свои фотографии, еще
только приближающийся к воротам - это и есть...
- Мама! - заверещал он на весь зал. - Мама! Папа!
Все обернулись и с улыбками посмотрели на него.
- Тише, не ори так... Да где, где ты увидел папу?
- Да вон там же!
И первым повис на шее вмиг остолбеневшего, Глупо улыбающегося майора
Баренцева.
- Вымахал-то... - частично обретя дар речи, пробормотал майор. -
Совсем мужик стал.
- Папа, папа, папа, - лепетал Нилушка, тычась носом в выбритую до
синевы щеку, а в голове кружила одна, но очень радостная мысль: "Я -
мужик!"
Такая самооценка крепла и развивалась в нем те два бесконечно
счастливых, но таких коротких месяца, когда отец был рядом. Он бегал за
отцом, словно хвостик за собакой, - на базар, в парикмахерскую, до ларька
с газетами или папиросами, всегда норовил, проходя по двору, взять его за
руку, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что это - его папа, и очень
тяжело переживал, что отец все время ходил в гражданском и внешним видом
своим никак не подтверждал свою принадлежность к героической профессии
военного летчика.
В первый же вечер, с муками дождавшись наконец, когда встанет отец,
прилегший отдохнуть с дороги, Нилушка показал ему свои тетрадочки с